Встреча в Хайфоне

В какой-то момент, поздно вечером в среду, отец Ларс ненадолго вышел из моей комнаты и через мгновение вернулся с бутылкой коньяка, двумя стаканами и пачкой американских сигарет.

Он налил нам обоим по стакану, и я закурил.

«Теперь вы понимаете, что для того, чтобы стать священником в этом ордене, требуется целая жизнь», — сказал он.

Мой желудок урчал, а глаза горели.

«И тогда мы фактически еще не сделали никакой работы», — сказал он. На мгновение он посмотрел в другую сторону. «Вы должны понимать, что я считаю, что все, что делал этот орден за последние пятнадцать лет, было абсолютно неправильным».

— Вы имеете в виду ваши отношения с нами во Вьетнаме?

Он посмотрел на меня и кивнул. - "Да. И это тоже здесь, с тобой".

«Если мы не будем действовать, погибнет 150 хороших людей».

«А когда ты закончишь и уйдешь — тогда вместо них умрут другие, не менее хорошие люди».

«Нет, пока я могу что-то с этим сделать», — сказал я.

— Но вы не можете, — горячо сказал священник. 'Да будет так. У всех нас есть свой крест.

Я допил свой стакан, и он налил мне еще один.

— Продолжим?

"Во сколько мы должны уехать утром?"

«Самолет вылетает в семь. Мы должны быть в аэропорту самое позднее к четырем часам, чтобы начать погрузку.

Я посмотрел на часы. Было почти полночь.

— Тогда у нас есть всего несколько часов до отъезда. Давайте быстро разберемся с остальными.

— Но мы готовы, — сказал священник. «Теперь ты знаешь все, чему я могу научить тебя за такое короткое время».

У меня было ощущение, что я абсолютно ничего не знаю об этом.

«Как там ваши люди — я имею в виду, там за ними наблюдают?»

— Очень сильно, — сказал он.

— Тогда как, по-твоему, я справлюсь?

Он слабо улыбнулся. — Тебе еще есть чему поучиться. А именно, самый важный принцип священства в этом ордене. Пока ты никогда не упускаешь это из виду, ты будешь знать все, что тебе нужно знать.

Я ничего не сказал и подождал, пока он продолжит.

«Но для человека в вашем положении… для человека в вашем призвании может быть невозможно понять, что я собираюсь сказать, не говоря уже о том, что вы могли бы с этим сделать».

Я по-прежнему ничего не говорил.

— Любите своих врагов, — мягко сказал он.

Я ожидал чего-то подобного. — Подставь другую щеку и все такое, ты это имеешь в виду?

Отец Ларс кивнул. «Это гораздо глубже, мистер Картер, и вы должны попытаться понять, что на самом деле означает быть человеком. Мы все дети Божьи. Он создал всех нас по Своему образу».

— Даже ту сволочь, которая убила капитана Брюса?

— Да, они тоже. Особенно они — они больше всего нуждаются в нашей помощи.

— Так ты на самом деле выступаешь за то, чтобы я не выполнял эту миссию?

— Точно, — сказал он, вставая. «В этом отношении ты даже враг этого ордена, и все же я тебя понимаю и в моем сердце есть любовь к тебе».

Я глубоко вздохнул. — Тогда пожелайте мне удачи, — сказал я.

Он покачал головой. «Все будет так, как должно быть. Все в руке Божией».

Глава 3

Бангкок, включая пригороды, — это город с двухмиллионным населением, большинство из которых невообразимо бедны по западным меркам. Вокруг нас толпились жители Дальнего Востока; вместе с влажным зноем, когда мы вышли из самолета в международном аэропорту к северо-западу от города.

Повсюду были нищие, многие больные или искалеченные и все полуголодные .

В окрестностях относительно современного, благоустроенного терминала стояли хижины из волнистого железа и соломы, где под одной крышей жили несколько поколений.

Еще до центра города, вдоль реки Чао Река Прайя и бесчисленных грязных каналов, разделявшие город на отсеки, слишком много людей жили вместе в хижинах вдоль воды или в ветхих плавучих домах.

Улицы были грязны, здания выглядели заброшенными и неряшливыми, а воздух был наполнен влажным туманом, в котором было много трудноразличимых запахов.

Я уже несколько раз бывал на Дальнем Востоке, но каждый раз как будто забывал, каково это. Каждый раз, когда я возвращался, мне казалось, что меня грубо будят.

— Человек бесчеловечен по отношению к своему брату, — тихо сказал отец Ларс у меня за плечом.

Я повернулся к нему лицом . «Должно быть, трудно подставить другую щеку», — сказал я, тут же пожалев о своем дешевом сарказме.

Но священник кивнул. — Очень трудно, да, — сказал он… — Это тоже одна из причин, по которой мы вообще здесь, брат.

«Извините», — пробормотал я и последовал за ним в открытый грузовой отсек самолета, когда тайские таможенники подошли к нам.

Таможенник был полный мужчина и с ним было двенадцать вооруженных солдат.

Сначала он проверил наши документы, а также документы пилота и второго пилота , затем отвел отца Ларса в сторону на некоторое время позади самолета. Мы подождали, солдаты внимательно наблюдали за нами, а через несколько минут вернулся отец Ларс и уже широко ухмыляющийся таможенник. Мужчина проштамповал наш паспорт и накладные тоже. Затем он вернулся в свой джип и уехал со своими солдатами.

'Что это было?' — спросил я отца Ларса.

«Взятка», — сказал он.

Я это уже подозревал. — Сколько вам пришлось заплатить?

«Третья стоимость всего фрахта».

"Разве это не много?"