Встреча в Хайфоне

Он снова наклонился вперед, поставил вино и встал. — Но если мы будем сидеть здесь, болтать и пить вино, мы ничего не добьемся. Наш следующий рейс снабжения вылетает из Брюсселя в четверг утром, так что у нас еще есть время сегодня и завтра подготовить вас.

Я тоже встал.

— Вы Герберт Карстен. Брат Герберт и начинающий миссионер, прикомандированный к отцу ван дер Ворту .

Он нажал кнопку на своем телефоне, и почти сразу вошел священник в мантии и капюшоне.

— Это брат Герберт. Его направили к отцу Йозефу, так что он должен быть готов к утру четверга.

Священник в капюшоне кивнул и отошел в сторону, чтобы я мог покинуть комнату.

— Еще раз спасибо, отец Мартин, за помощь, — сказал я, но аббат уже повернулся, чтобы посмотреть в сад, и как будто больше меня не слышал.

Я вышел в коридор, и через мгновение священник в рясе быстро вывел меня наружу, по дорожке, к длинному низкому зданию без окон.

Внутри было что-то вроде стойки, за которой монах в мантии несколько секунд смотрел на меня, прежде чем повернуться и исчезнуть.

Он вернулся через мгновение. Он положил кучу одежды на прилавок. Мой проводник поднял кучу и пошел с ней к двери слева от нас. Я последовал за ним по узкому коридору, ведущему к большому складу, где не менее двадцати священников в монашеских одеждах с отвернутыми капюшонами упаковали одежду, еду и что-то похожее на лекарства в большие деревянные ящики. Они работали молча, и все, казалось, точно знали, кто что должен делать.

Мы пересекли склад и вошли в просторную комнату с низкой деревянной койкой, столом с четырьмя стульями, доской и забитым книжным шкафом. У другой стены стоял большой чулан, рядом с которым через открытую дверь виднелась крохотная ванная.

Когда мы остались одни в комнате, мой проводник откинул капюшон. Это был молодой человек с широким лицом и большими голубыми глазами. Его волосы были очень коротко подстрижены, но у него были усы и борода.

Он протянул мне руку. — Я отец Ларс. Добро пожаловать в Тирлемонт .

Я пожал протянутую руку. «Приятно познакомиться, Ник Картер».

Он покачал головой. 'Нет. Вы — брат Герберт. Никогда этого не забывайте. Я понимаю, что от этого может зависеть твоя жизнь.

— Да, это правда, — сказал я. Я быстро взглянул на закрытую дверь, за которой находился склад. — У меня сложилось впечатление, что это молчаливый монастырь?

— Действительно, — сказал отец Ларс, улыбаясь уголками рта. «Есть только несколько из нас, которым разрешено говорить, и только в определенных ситуациях в определенных местах».

Он положил груду одежды на стол. 'Ты голоден?'

— Нет, я уже позавтракал.

«Мы обедаем здесь в полдень, а ужинаем в восемь.

Вы едите здесь, в этой комнате. Ты останешься здесь, пока машина не отправится в аэропорт.

Я кивнул.

— Не хочешь ли ты сейчас переодеться? Тогда мы можем начать.

Я поставил портфель и начал раздеваться. Отец Ларс сел на один из стульев.

— Что вам известно об истории нашего ордена?

Я рассказал ему то немногое, что знал, но не чувствовал, что он меня слушает.

Его глаза, напротив, расширились, когда он увидел, как я вынимаю из кобуры свой «люгер» и увидел мой стилет в замшевых ножнах на левом предплечье. Его глаза открылись чуть шире, когда я полностью разделся, и он увидел очень маленькую газовую бомбу, которую я всегда ношу в подсумке, которая застегивается очень высоко на внутренней стороне моего бедра ремнем, как своего рода третие яйцо.

«Коммунисты могут удивиться, если они когда-нибудь разденут вас, — сухо сказал он.

Я просто должен был улыбнуться. «Они были бы удивлены, если бы просто попробовали это сделать, отец», — сказал я, надевая халат и вступая в сандалии, которые мне дали.

Он встал, повернул стул и жестом пригласил меня сесть. — Садитесь, — сказал он. — И, пожалуйста, ничего не говорите, когда парикмахер будет вас стричь.

Я сделал, как он просил, и когда я сел на стул, он подошел к двери. Вошел монах в рясе, полотенце было накинуто на мою шею, и брат-парикмахер быстро и качественно подстриг меня. Когда он закончил, у меня на голове осталась только щетина.

Он подхватил подстриженные волосы, убрал ножницы и машинку для стрижки и ушел, не сказав ни слова.

«Добро пожаловать в Орден Тирлемонта », — с ухмылкой сказал отец Ларс. — А здесь точно нет зеркала?

'Ни одного. Мы расцениваем это здесь как тщеславие, — сказал он.

— Во всяком случае, вам не доставило бы особого удовольствия смотреть на себя сейчас.

Я рассмеялся и провел рукой по своей почти лысой голове.

— Хорошо, — сказал отец Ларс, садясь напротив меня за стол. — Тогда нам лучше начать. Тебе еще многому предстоит научиться, а у нас очень мало времени.

Отец Ларс был прав. Действительно, нужно было многому научиться, а времени было очень мало. Сначала я был шокирован количеством исторических фактов, которые мне пришлось втиснуть в свою голову. Но со временем мне стало ясно, что все, что делали и думали священники этого ордена, имело где-то прецедент, не только в этом ордене, но и, прежде всего, в других местах в истории Святой Матери-Церкви.