Сузишь тут… Помню чувство брезгливого обалдения, когда в техническом кабинете Загорского детдома, где производились эти опыты, Александр Иванович вдруг заговорил со мной какой-то неожиданно «грязной» рукой. Захотелось просто отдернуть свою воспринимающую руку: что еще за шутки? Разумеется, я старался как можно меньше касаться «испачканной» руки экспериментатора, и сигнальность моего восприятия, естественно, максимально возросла.
На меня часто сетуют за то, что я сжимаю дактилирующую руку, перебивая собеседника на полуслове. Есть грех. На самом деле, я просто уже понял, что мне хотят сказать, и предлагаю продолжать с того места, где кончается моя догадка. Хочу помочь собеседнику, особенно когда он только привыкает писать зрячие буквы у меня по ладони. Говорю ему вслух, что он собирается писать. Если я догадался правильно, – а чаще всего именно так, – можно пропустить то, о чем я догадался, и продолжать с этого места. Но мало кто, особенно на первых порах, пользуется моей услужливой догадливостью. Человек продолжает чертить у меня по ладони именно то, что я только что озвучил. Поглощенный процессом письма по ладони, такого мучительно медленного поначалу дактилирования, собеседник не слышит моих попыток помочь, ускорить наше общение. И принимает нас, потрясающе догадливых слепоглухих, чуть ли не за телепатов…
Разницу между ориентировочно-исследовательской деятельностью и сигнальным восприятием могут очень наглядно продемонстрировать… водяные землеройки. Находясь в знакомой обстановке, они строго следуют своим привычкам. Особым, поистине поразительным постоянством отличается их манера следовать однажды избранным путем.