Встреча Вселенных, или Слепоглухие пришельцы в мире зрячеслышащих

А то все-таки я лично не могу себе представить слепоглухое человечество, например, в первобытные времена. С опорой на развитую технику – не штука: современные зрячеслышащие люди не видят большую часть излучаемого света, не слышат большую часть звуков, однако изобретенным человечеством приборам это все доступно.

Ну и слепоглухое человечество это все наизобретало бы… Если бы как-то выжило до появления какой бы то ни было техники… Ясно, что и огонь ему как-то пришлось бы приручать, и колесо изобретать, а земной шар и зрячеслышащее человечество почти что на ощупь изучило, ползая по нему в весельных и парусных калошах да в колымагах, запряженных разнообразным зверьем. Как шутил Маяковский:

Можно
   убедиться,
      что земля поката —
Сядь
   на собственные ягодицы
      и катись!

Хотя бы посредством собственных ягодиц, убедившись в покатости Земли, слепоглухое человечество сообразило бы, что вокруг нашей планеты что-то есть – и вышло бы в космос.

Мы живем в трехмерном пространстве: длина, ширина, высота/глубина. Добавляем четвертое – время. Фантасты гадают: а что, если бы измерений было больше или меньше? То есть и зрячеслышащее человечество в чем-то да ограничено и пытается представить себе, что было бы, если бы тех или иных ограничений не было, или, наоборот, их было бы больше. А не интереснее ли и, главное, не полезнее ли задуматься, каким образом ограничения снимаются?

Над этим задумалась культурно-историческая психология, созданная Л. С. Выготским и его последователями, разработавшими деятельностный подход. С опорой на него стал возможен феноменальный успех Загорского эксперимента – психолого-педагогического процесса в Загорском детском доме для слепоглухонемых. Бесспорной вершиной его признано высшее образование, полученное четырьмя выпускниками на факультете психологии Московского государственного университета имени М. В. Ломоносова. Но обучение «четверки» в МГУ – лишь наиболее яркое свидетельство успеха учебно-воспитательной работы не только и не столько с ней, а со всеми воспитанниками детдома.

В деятельности формируется психика, в том числе личность, и в деятельности формируется предметное тело человека (человечества) – его культура и цивилизация. В деятельности снимаются всяческие ограничения. Именно она – тот самый механизм, благодаря которому возможна компенсация слепоглухоты. Деятельность осуществляется, конечно, с наивозможно широким использованием всех сохранных и остаточных рецепций – зрительных, слуховых, тактильно-двигательных, вестибулярных, вибрационных и еще, наверное, многих неведомых, шифрующихся под псевдонимом всевозможных «энергий»… Но не сами по себе эти сохранные и остаточные рецепции компенсируют отсутствующие, а только в деятельности, никак иначе.

Очевидно, слепоглухие были всегда. Такими рождались. Такими становились – в раннем детстве и в более позднем возрасте, в том числе в глубокой старости. Их пытались лечить. А убедившись в неизлечимости, слепоглухоту пытались преодолеть психолого-педагогическими средствами. Не на пустом месте, не в порядке беспочвенного фантазирования Дени Дидро в своем знаменитом «Письме о слепых, предназначенном зрячим» пытался представить себе, как без зрения и слуха возможно сколько-нибудь нормальное человеческое существование и даже творчество.

И когда тифлосурдопедагогам удалось довести до высшего образования некоторых слепоглухих, – Елену Келлер и Ольгу Ивановну Скороходову, – тем в своих книгах пришлось отвечать, как возможно познание в условиях слепоглухоты. Основной вопрос философии – вопрос о происхождении и познаваемости окружающего мира. Аналогично тему познаваемости окружающего мира без зрения и слуха можно назвать основным вопросом психологии слепоглухих.

Мне в течение жизни довелось как минимум дважды пережить всплески острого интереса зрячеслышащих к слепоглухим. Первый раз – в молодости, когда я учился в Загорском детдоме и в составе той самой «четверки» на психфаке МГУ. Второй раз – в последние годы, благодаря бурной деятельности благотворительного фонда поддержки слепоглухих «Со-единение». Я обратил внимание, что прежде всего в таких ситуациях спрашивают именно о том, как формируются образы и понятия.

Зрячеслышащие в своем непонимании, как можно обходиться без зрения и слуха, доходят до неосознанного отрицания своей биологической единосущности со слепоглухими, то есть того, что слепоглухие – такие же существа, как зрячеслышащие, в чисто биологическом смысле. К такому же биологическому виду относятся. Даже мать слепоглухонемого ребенка, не понимая чего-то в его поведении, готова отнести это за счет слепоглухоты – фактически за счет того, что он какое-то иное, нежели она сама, существо.

Родила царица в ночь
Не то сына, не то дочь,
Ни мышонка, ни лягушку,
А неведому зверушку…

Впрочем, многие взрослые вообще так относятся к детям, как будто сами никогда не были детьми…