Встречая Грейс

расстроилась, когда та позвонила, чтобы сообщить, что не сможет выехать из-за обязательного для всех собрания профессорско-преподавательского состава, о котором объявили в последнюю минуту. А еще Грейс посетовала на то, что снег повалил так сильно, что она не уверена, что будет в состоянии проехать всю эту длинную дорогу до фермы.

— Попробую утром, — сказала Грейс. Но она совершенно точно знала, что этого не сделает. Даже если снега будет немного. А его и не должно быть много.

Скверные погодные условия, уже неделю сеющие хаос в равнинах на севере страны, медленно перемещались на юг, но не достигли бы Огайо раньше начала следующей недели.

По правде говоря, у Грейс не было ни желания, ни сил предпринимать эту поездку. Не сейчас. Не после того, когда она увидела Эбби.

Поправочка. Не после того, как она увидела нового президента Уэллеса — ее босса.

Боже мой.

Это больше похоже на запутанную пьесу Юджина О'Нила. Нелепая шутка, а в концовке этого анекдота она сама. Такие вещи в реальной жизни не происходят. Они происходят в книжках, с героями типа Эдипа, или в фильмах с участием Деборы Керр.

И какого черта ей теперь делать? Паковать вещи и двигать в Айдахо?

Она усмехнулась и сделала еще один большой глоток из бутылки. Она была частью подарочной благодарственной корзинки с рождественским угощением, отправленной ей членами комитета по учебным программам, который она возглавляла целый семестр.

Грушевая водка. Как же… изобретательно. Небольшая пол-литровая бутылочка, но сейчас вполне себе успешно справляется с поставленной задачей.

Она сидела на ступеньках заднего крыльца своего маленького дома. Снег все шел и шел. Большие, мокрые хлопья, что липли ко всему вокруг, включая и ее.

Грейс знала, что ее куртку и волосы тоже залепило снегом, но ей было в общем-то все равно. Может, если она посидит подольше, то сольется с ландшафтом, и ей не придется больше беспокоиться о том, как Эбби отреагирует, когда, наконец, ее заметит.

— Да что, блин, с тобой такое? — спросил раньше этим днем Том Шепард, когда поймал ее на выходе из аудитории после официального представления нового руководства. — И почему ты, черт побери, так несешься?

Грейс просто отмахнулась от него.

— Чувствую себя неважно. Должно быть, это один из тех хот-догов, что я съела в столовке.

Он скептически на нее посмотрел.

— Ешь хот-доги в кафетерии Уэллеса? Это какая-то новая техника самобичевания?

— Вполне возможно.

Ей вовсе не хотелось продолжать этот разговор дальше.

— Послушай, Том, мне действительно плохо.

Что было недалеко от правды.

— Вот же ж, блин! — он запустил пятерню в свою пышную короткую прическу афро. — Мне правда хотелось бы поговорить об этом. Позвонишь позже?

Она пожала плечами.

— Может быть.

Она свернула на мощеный камнем тротуар который вел прочь от Эймс Холла, где располагались офисы факультета английской литературы.

— Увидимся после выходных, ладно?

Она заспешила прочь, а он так и остался стоять на месте.

— Эй, Грейс?

Она остановилась и обернулась.

— А она горячая штучка, да? К тому же, твой типаж, — он подмигнул.

Грейс на самом деле не ела никаких хот-догов, но сейчас ей по-настоящему захотелось блевануть.

— Ага, — сказала она, отворачиваясь. Снег бил в лицо. В нем ощутимо чувствовалась ледяная крошка. «Она к тому же мой типаж».

Боже. Грейс сделала еще один глоток. Она знала, что как только водка закончится, она начнет ощущать этот чертов холод.

Раздался лай девятичасовой псины.

Каждые 12 часов, ровно в девять, соседская собака начинала лаять — как штык. В дождь, слякоть или снег — светлым днем, темным вечером — как только стукнет девять, Грендель подает голос.

Эта девятичасовая псина была одной из констант ее жизни — такой же, как и проверка курсовых, просмотр повторов сериала Фрейзер или встречи не с теми чертовыми женщинами.

Грейс посмотрела на часы. Ага. Девять вечера. Все верно.

Она приподняла бутылку в тосте.

— Силенок тебе, Грендель. Если бы я была собакой, я бы тоже взвыла.

Но Грендель не обращала на нее никакого внимания, а продолжала бешено носиться туда-сюда вдоль заборчика, ограждавшего задний двор.

Она выказывала больше настороженности, чем обычно и лаяла гораздо активнее, чем это требовалось для простого предупреждения об опасности. Очевидно, к ним шел кто-то, чтобы прикончить всех до одного, и Грендель не понимала, почему всем, кроме нее, на это наплевать.

У Грейс не было терпения даже пытаться. Она уже было собралась вставать и идти внутрь, как заметила, что кто-то выходит из-за угла дома.

Блин. Компания была последним, в чем она сейчас нуждалась. И кто, скажите на милость, мог нарисоваться у ее порога в среду вечером накануне Дня Благодарения?

Какое-то мгновение темная фигура в длинном пальто с капюшоном стояла под кружащимся, словно в водовороте, снегом, затем двинулась в сторону ее крыльца. Грейс почувствовала, как впадает в панику. Может быть Грендель была права? А потом фигура откинула капюшон назад.

Легкое опьянение от водки испарилось в наносекунду. Это была Эбби. Снова она.

— Господи, Боже мой, — выпалила Грейс, — ты напугала меня до смерти.