Встречайте, красноглазые, я ваш Нереварин...(СИ)

— Не совсем. Вмешательство АльмСиВи переносит в ближайший храм Трибунала, а Божественное Вмешательство — к ближайшему храму Имперского культа. Я предпочитаю второе: с имперцами у нас всё-таки хоть часть богов общая.

— А в форте Лунной Бабочки разве нет часовни? — удивился Свен. — Или там не продаются свитки?

— И часовня есть, — не очень охотно ответила эльфийка, — и свитки продаются, но там мы немножко поспорили с жрицей о Талосе, и теперь я стараюсь запасаться свитками в других местах.

— И чем тебе Талос не угодил? — не удержавшись, поддел Свен. Понятное дело, он знал, что эльфы, особенно высокие, не признают богом какого-то человечишку, пусть он и завоевал весь Тамриэль. Однако удержаться и не подразнить заносчивую эльфийку было выше его сил.

— Пф-ф, — отозвалась Эстирдалин, отгоняя то ли осу, то ли пчелу — она как раз нацелилась сорвать веточку золотого канета, но именно её, веточку эту, облюбовала полосатая добытчица. — Что ваш Хьялти, что здешняя троица — такие же боги, как я — крылатый сумрак!

— Этот наш Хьялти родился в Хай Роке вроде как, — пожал плечами Свен. — Хотя бретон по имени Хьялти… Тролль его знает, кем он был. Я вообще, знаешь, не прихожанин Имперского культа, хоть и вырос в храмовом приюте. Мне что Талос, что Джулианос… разве что Мару почитают вроде бы все, кроме данмеров.

— Вместо Мары у них Альмалексия, — усмехнулась Эстирдалин. — И это немало говорит о данмерах, верно? Я всё-таки склоняюсь к мысли, что «глаза как пламя и кожа как пепел» — это наказание за предательство прежних богов, а вовсе не знак отличия. Но это, разумеется, — тс-с! — пока Ординаторы не слышат.

Она опять оборвала несколько веточек канета. Короб с грибами Эстирдалин отдала Свену, раз уж нагрузить его припасами в дорогу не получилось, зато себе на левый локоток повесила плоскую корзинку для цветов, взятую у Аррилла под залог какого-то свитка. Свену казалось почему-то, что Эстирдалин поленится возвращать корзинку, и свиток через недельку-другую перейдёт в собственность трактирщика. Если сама не захочет тратить время на поездку в Сейда Нин, вернуть, что ли, эту несчастную корзину за неё? Свитки лишними не бывают, даром что Эстирдалин клятвенно обещала за помощь в склепе написать по четыре штуки ледяных, грозовых и огненных заклинаний.

Погода стояла похуже, чем вчера — небо было не просто мутным от вездесущей пыли, а понемногу затягивалось облаками, обещая к вечеру дождь. Дождь, впрочем, был бы кстати: хоть пыль немного прибить. Ещё бы при этом успеть добраться до Балморы раньше, чем он начнётся — мокнуть всё-таки не хотелось. Шли они вроде бы по той же дороге, по которой Свен недавно ехал на блохе, но передвигались, ясен день, гораздо медленнее силт страйдеров. Ещё и цветы доро’гой собирали, рискуя попасть-таки под намечающийся дождь, зато Свен успевал толком оглядеться. Места и правда были гораздо приятнее, чем вчера: зеленые поля, оживлённая дорога… «Направо — Вивек, налево — Пелагиад, — сказала Эстирдалин на первом же настоящем перекрёстке, — а дальше Балмора, Кальдера, ну и кому куда — в Альд’рун или на побережье…» Держалась эльфийка так, будто ничего между ними ночью и не…

Нет, не так. Будто это было в порядке вещей: отламывали от одной ковриги и одного куска сыра, пили из одной бутылки, спали в одной постели и просто помогли друг другу сбросить напряжение и усталость, только и всего. Нормальные такие отношения напарников — и без сахарных соплей, и без надрыва: «А ты меня теперь не бросишь?» Темперамент у высокой эльфийки-магессы был, ясен день, не тот, что у разведчицы-редгардки, зато после страстной, но простоватой Элон сдержанная Эстирдалин казалась особенно умелой и требовательной. Впору было пощады просить после долгого и утомительного перехода, щедро разбавленного нападениями всяческого зверья.

— О, каменевка! Как раз только зацвела, — сказала Эстирдалин, ничуть не переживая по поводу совместно проведённой ночи. — Где-то впереди ещё должен быть ивовый цвет, но это, по-моему, уже после Пелагиада.

Свен машинально кивнул, проводив глазами резво промчавшегося по дороге силт страйдера и шарахнувшихся от его длинных суставчатых ног вьючных гуаров. От чуждости картины накатила глухая тоскливая злость, но он упрямо тряхнул головой: не пожизненно же он сюда сослан! Вытерпеть как-нибудь несколько лет, получить официальную бумажку, что чист перед законом, и вернуться в Скайрим. Купить наконец дом, жениться, детей завести… «Или жениться на вдове с детишками и с домом, — усмехнулся он про себя. — Осталось всего-ничего — как-то прожить эти несколько лет в таком охренительном месте. А то, я так понимаю, настоящего Вварденфелла я ещё и не видел».

— А что за предательство? — спросил он. — Ну это, с пепельной кожей и огненными глазами?

— У вас что-нибудь рассказывают про битву у Красной горы?