Встречи

- А сколько их там было? - спросил Медников.

- Да немного! Взвода два! Половина полегла. Остальных мы забрали…

- А у нас потери?

- Двое ранены! Лейтенанта - в грудь!

Вот несчастье! Медников приказал положить труп шофера в машину, чтобы похоронить по возвращении в штаб армии. Развороченную цистерну он решил бросить. Все равно в ней не осталось ни капли горючего.

Лейтенант без кровинки в лице, уже забинтованный санитаром, лежал на лавке в пустой, холодной хате. Тут же был и боец с простреленной левой рукой. Что делать с ранеными? Лейтенант наверняка не перенесет тряской дороги. Да и кто скажет, не ждет ли их колонну на следующем перегоне новая стычка… Оставить раненых здесь? Но ведь это тоже верная смерть!

Медников на цыпочках подошел к лавке и наклонился над раненым лейтенантом.

Тот, очевидно, услышал его шаги или, может быть, почувствовал теплоту дыхания. Веки у него дрогнули, и бескровные губы жалобно, по-детски, скривились.

Медников даже зажмурился от жалости.

- Ну ничего, ничего, голубчик! - сказал он, через силу глотая какой-то жесткий комок, застрявший в горле. - Ты только потерпи, а уж мы все устроим…

Но как и что тут можно было устроить, он решительно не знал.

В это время дверь хаты скрипнула и легонько приотворилась. Порог переступила немолодая женщина в старом ватнике и большом рваном платке. Она вошла робко и, стоя у притолоки, оглядела хату, видимо не решаясь двинуться.

- Входи, входи, хозяйка, - оживился Медников. - Ты кто такая?

- Местная я, - сказала женщина, переступив через порог.

- А это чья хата?

- Моя будет!

- Ваша? Так чего ж вы сюда, как в гости, входите?

- Да ведь тут немцы на постое были. Они всех нас в землянки выгнали… - Женщина помедлила, а потом осторожно спросила: - А вы теперь что - насовсем пришли?

- Насовсем, насовсем, мамаша, - успокоил ее Медников. - Больше уже не уйдем!

Женщина, словно соображая, можно ли ему поверить, пристально и серьезно оглядела его с ног до головы. Ее узловатые пальцы непрерывно теребили край платка, а в глазах было нечто такое, что без всяких слов говорило о безмерной усталости и о простой радости возвращения в свой дом.

Обдумывая только что зародившийся у него в голове план, Медников и сам внимательно присматривался к женщине.

- Вы как будто не казачка, - сказал он. - Говор у вас не тот. А я-то думал, что здесь казаки живут…

- Живут и казаки, - сказала женщина. - А мы из иногородних.

- То-то… А где же весь ваш народ?

- Тоже по домам пошли. А кто с командиром вашим беседует, ну с тем - на машине… Заждались мы…

- А что, разве в этой станице еще не было наших? - спросил Медников.

- Танки вот вчера прошли стороной. А сюда так и не заходили.

- Понятно, - сказал Медников и, вдруг решившись, подошел к женщине и взял ее за локоть. - Вот что мамаша, - сказал он, - мы оставим вам продукты. На вас и еще на двух человек. Вам на целую неделю хватит. Но вы поберегите лейтенанта до прихода наших. А потом сдадите его в госпиталь… Понятно?

Женщина деловито кивнула головой. Лицо у нее стало доброе, жалостливое. Она подсела к лейтенанту и поправила сползшую повязку.

- Продуктов-то вы только на них оставьте, - сказала она. - А я уж как-нибудь и сама перебьюсь. Не привыкать!

Медников махнул рукой: «Глупости!» Он приказал принести десять банок мясных консервов, большой кусок масла, несколько буханок хлеба и даже полтора десятка пачек гречневого и пшенного концентрата - из того запаса, который он хозяйственно захватил с собой. Он увидел, как дрогнули руки женщины, когда она принимала все это богатство. «Изголодалась же ты!» - подумал он.

Ну, а что делать с пленными? Их оказалась целая дюжина. Одиннадцать солдат и офицер. Они сидели в запертом амбаре. Оставить их там? Сбегут. Расстрелять? Об этом Медников не мог даже подумать. Назначить людей для охраны? Но ведь это значит, что самому уменьшить свой и без того маленький отряд…

И Медников принял решение, которое показалось ему наиболее разумным. Он приказал отнести в амбар немного консервов из обнаруженного здесь же, на хуторе, небольшого продуктового склада, несколько буханок хлеба и поставить бочку с водой. Затем он распорядился накрепко забить двери амбара, а раненому бойцу дождаться прихода какой-нибудь части, которая через день-два обязательно сюда подойдет, и тогда сдать пленных с рук на руки.

Он уже думал, что на этом его административная деятельность кончается, но в это время в хату ввалился старый казак в коротком и рваном зипунишке.

- Господин начальник! - сказал он, волнуясь, видимо, его сюда привело какое-то очень важное дело. - Господин начальник!

Медников рассердился:

- Ты что, отец, с ума сошел? Какой я тебе господин? С кем ты разговариваешь? С немцами, что ли?

Старик смутился и беспомощно развел руками:

- Ты уж прости, товарищ начальник. Не знаю, как с языка слетело… Привык!

- «Привык»! Отвыкать надо. Ну что тебе?..

- Да вот тут за околицей цельный курт скота топчется. Коровы ревут! Двести голов! Немцы бросили…