Встречи

Раскаты грома слились в единый непрерывный грохот. Ледяная синева невиданной силы расколола небо пополам, и из этого раскола полился свет. Секунда… и небо вновь закрыла собой внешнюю сущность. Но даже этой секунды было достаточно для того, что бы здесь стало понятно, что когда буря уйдёт, все увидят не свет, а лишь его отражение.

Зрение возвращалось медленно. Спустя несколько мгновений он отчетливо увидел, там, где раскол соединился с землёй, пылающее огнём огромное дерево.

– Думаешь огонь только направляет! А готов ли ты испытать жар огненной истины!

Он знал, что правда – это то, что делает людей одинокими, что истина принадлежит только одному и что её обретение возможно только наедине с самим собой, но он никогда не задумывался о том, что может истина сделать с человеком.

Ещё один раскат грома, уходящей бури в котором он услышал: "Твой меч гораздо ближе, чем ты думаешь!".

***

Что делать Великому воину, если правда – горька, реальность – жестока и уродлива, а истинный смысл существования – утрачен?

***

Остатки тающего Солнца ещё сдерживали тьму. Небольшой костер, весело потрескивая углями, создавал ощущение уюта.

Торговец с аккуратной бородой тонким прутиком ковырнул несколько угольков, вылетевших из костра, обратно.

– Я еду на центральный рынок. А ты, куда держишь путь?

Трудно понять с кем он разговаривает. Неподвижный, взгляд на языки пламени. Может с собой, с огнём, с таким же неподвижным, и высматривающим что-то в языках пламени, мужчиной, сидящим напротив.

Первым ответил огонь, выплеснув сноп искр в чернеющее небо.

– Я иду за смыслом. А ты за чем идёшь? – спросил мужчина, так же непонятно у кого.

Теперь костер не торопился с ответом.

Какова плата, такова и расплата.

У переносицы торговца появилась и исчезла маленькая складка. Единственный признак движения и факт серьёзного отношения к услышанному.

– За хлебом насущным. – вопросы закончились и наступило время ответов.

– Чтобы им пополнить часы времени и они продолжали отмерять твои дни, в которых ты, не переставая повторяешь только одно слово – ещё.

Костер поутих, и торговец поворошил угли, который сразу воспринимает духом и весело запрещал. Одно движение, не более.

– Мера – вот что делает человека счастливым. Это и хлеба насущного касается.

– Ты, хочешь мне сказать, что смысл – это мера!? Я, Великий воин! И… Жажда, нетерпимость… – Великий воин схватил толстую ветку и с размаху ударил в огонь.

Искры и угли полетели во все стороны. Великий воин бросил палку повернулся и быстро исчез в ночи.

– Мало огня? В поисках смысла, главное не сгореть в пожаре неожиданно открывшейся истины – торговец поднялся и начал заботливо собирать раскиданные текущие угли обратно.

***

Спал он долго. Ведь сны можно видеть только во сне. Вот он на коне, несущемся безумным галопом. Только такое безумие позволяет ощутить силу ветра, которая пьянит и дурманит, пробуждая неутолимое желание "Еще".

Затем он шел. Жуткая горечь, такая горечь, что он с трудом сдерживает слезы. Источник этой боли образ огромного коня и яркие ощущения ветра. Где они и что с ними он не помнил. Горячее солнце и выжженная степь – источник жажды, постепенно выпивали все влагу из его тела, взамен не давая ни чего. Первыми были слезы. И оплачивать горечь стало нечем. Затем пот и он превратился в подобие сухой ветки. И наконец, очередь дошла до его крови. И когда она превратилась из красного вина в бардовую тягучую потоку. Свет погас. Открыть глаза его сподобило лёгкое чувство тревоги: небо однородного светло голубого цвета, запах свежего молока, звон утвари.

***

Ощущения бесконечности дней не было. Но в сумме, дни проверенные в повозке, порождали чувство бесконечности пути, что вызывало тяжёлый вздох. При этом спина женщины напрягалась, она поворачивала лицо и смотрела в его глаза.

Рана заживать не спешила и боль не уходила. Натерпевшись боли он проваливался в небытие. После непродолжительного забытья он открывал глаза и видел лицо женщины и чувствовал касание её рук, выполняющих какие-то манипуляции в том месте, которое являлось источником боли. Эти манипуляции носили ещё более болезненный характер, но затем становилось легче.