Встречи и расставания

Глеб проснулся задолго до рассвета. Стараясь не шуметь, сходил в душ. Тщательно побрился. Погладил рубашку и брюки и к пробуждению Павлика сидел на краешке заправленной кровати, уставившись во вчерашнюю газету. Тот окинул его удивлённым взглядом, фыркнул, но промолчал и пошёл умываться. Делал он это долго, так же неторопливо жевал бутерброд, никак не реагируя на нетерпеливо-демонстративное расхаживание Глеба по комнате. И только уже надевая куртку, произнёс:

– Чего ты суетишься, ещё целый рабочий день…

– Половинка, – возразил Глеб. – У меня билет на шесть.

– Значит, успеешь, – не стал возражать тот.

Они вышли на улицу.

Погода явно портилась. Небо было затянуто низкими синими облаками.

– Дождь будет, – произнёс Глеб.

– Если не снег, – буркнул Павлик, поднимая воротник куртки.

Было действительно холодно, особенно по контрасту с последними, совсем весенними деньками. Даже кое-где лужи прихватило ледяной коркой.

Забираясь в переполненный троллейбус, разогрелись: Глеба прессанули так, что дух перехватило, пришлось, в свою очередь, как следует упереться. Павлик помог. В другом конце автобуса тоже нашлась пара жлобов не слабее, и невысокая полная женщина, оказавшаяся с прочими более терпеливыми пассажирами между ними, исторгла такой вопль, что вмиг вокруг неё образовалось пространство, и оставшуюся часть пути Глеб проехал, ощущая себя частью многочисленного спрессованного семейства, в размышлениях о негативном влиянии городского транспорта на производительность труда.

Однако всё в мире находится в равновесии, и на смену плохому приходит относительно хорошее. Заместитель директора Хохлов именно сегодня решил бороться с нарушителями трудовой дисциплины и уже коршуном нависал на проходной, но они вошли за три минуты до восьми и неторопливо миновали его, полные достоинства и чинопочитания.

– Аникин, вот ты-то мне и нужен, подожди, – остановил тот Глеба, держа одновременно в поле зрения и часы, висящие над проходной, и вертушку.

– Сергей Леонидыч, пора. – Дождавшись, когда стрелки заняли положенный угол, напомнил о себе Глеб.

– Погоди, – отмахнулся Хохлов. – Гамаюнова нет и Долбневой.

– А может, они приболели, – предположил Глеб.

– Не может. Вчера здоровые были.

– Да сейчас простуда, раз – и…

В дверь влетела Долбнева и, выбросив вперёд сумку на длинном ремне, словно выигрывая финишные секунды, стремительно пронеслась мимо Хохлова:

– Доброе утро, Сергей Леонидович. Привет, Глеб.

– Привет. – отозвался Глеб.

– Здрасьте. – прожевал невнятно Хохлов, но более ничего не сказал.

Долбнева работала в отделе третий год и была толковым инженером. И слыла скандалисткой, хотя эта скандальность выражалась лишь в непочтении к начальству. Она опаздывала довольно часто, но не реже и задерживалась по вечерам, исполняя срочную работу.

– Никакой дисциплины, – запоздало отреагировал Хохлов. – Заставлю… – И прервался на полуслове: в проходе стоял Гамаюнов. – Та-ак… – Он победоносно поднёс руку с часами к глазам, словно сверяя их с большими, дабы не было даже секундной погрешности, и продолжал изучать явно припухшее лицо Гамаюнова. Даже Глебу было очевидно, что причина опоздания того – в вечерней невоздержанности, и весь отдел знал об этой слабости Гамаюнова, как и о том, что тот является родственником начальника управления и тем самым обладает иммунитетом против любых наказаний. – Эх, Яков Эрнестович, Яков Эрнестович…

Хохлов покачал головой, вздохнул и направился по коридору к своему кабинету.

Глеб поплёлся следом.

– Я, собственно, хотел предупредить тебя, – устало произнёс Хохлов, усаживаясь за стол. – С понедельника едешь в командировку. На пару недель. К Бычкову.

Бычков – это почти тундра, самая дальняя точка. Только вертолётом можно долететь.

– Сергей Леонидыч… А почему на две, сделаю за неделю.

– Ты вот что, ещё молод, не суетись. Там и за две не управишься с тем, что в задание впишу. А чего ты, собственно, сопротивляешься? Отдохнёшь от города, командировочные получишь…

– С понедельника? – уточнил Глеб, понимая, что аргументы, которые он может привести против командировки, прозвучат по меньшей мере неубедительно.

– С понедельника, – подтвердил тот. – А теперь иди, трудись.

– Сергей Леонидыч, а можно мне сегодня пораньше…

– Собраться? Хорошо. Если ничего срочного не будет. Но ты всё оформи как положено, деньги получи, приказ уже в бухгалтерии.

– Есть.

Настроение мигом поднялось. Глеб вприпрыжку пробежал по коридору и, влетев в кабинет, выпалил Павлу, вяло перебиравшему бумажки на столе:

– В командировку к Бычкову, с понедельника. Сейчас деньги, цэ-у получаю и вперёд. Наш паровоз, вперёд лети… В деревне остановка.

– В какой деревне?

– В твоей, Паша, в твоей. Хохлов меня отпустил сегодня. А в понедельник я улечу после обеда, всё равно в Братске ночевать придётся.

– В окно посмотри, – произнёс Павел, и по ехидной интонации Глеб понял, что увидит что-то неприятное.

Шёл снег.

Мокрый и густой.

Совсем не весенний.

В такую погоду если и летают самолеты, то не все. И уж явно не маленькие.

– Ничего, ранний гость до обеда, поздний гость – до утра. – оптимистично произнёс Глеб.