Встречи и знакомства

Толку в литературе Савич не знал ровно никакого и покупал литературные произведения на веру подписавших их литературных имен. Левитова он знал, как знали его более или менее все, и тем охотнее покупал его произведения, что тот не дорожился и подчас чуть не даром продавал написанное, лишь бы только моментально заполучить гонорар и весь его целиком оставить в первом попавшемся вертепе. В другие, более серьезные издания Левитов прямо из кабака или трактира посылать статьи стыдился, да и одет он подчас был так, что не всюду в таком костюме и войти было можно, а с Савичем и его изданием Левитов не считался, входил к нему во всяком костюме, не стесняясь, и присылал к нему статьи отовсюду, куда его заносила судьба[311].

Мы все читали с удовольствием все, написанное Левитовым, Скворцов искренне жалел об его непростительных увлечениях и неоднократно пробовал отрезвить его и поставить на иной, более почетный и логичный путь, но он был неисправим и даже не на шутку сердился за всякую попытку вернуть его на путь истинный. Слушал и любил он одного только Воронова, но тот и сам был человек увлекающийся, и приходилось с горем мириться с мыслью, что этот крупный талант так и погибнет, не дав родной литературе всего, чего от него вправе были требовать и ожидать.

Помню, как-то в начале года у Савича в его «Ремесленной газете» начата была прелестная повесть Левитова из духовного быта, и так как печаталась она за неимением места довольно скупо, то все мы нетерпеливо ждали воскресенья, чтобы прочитать ее продолжение. Читал ее вместе с нами и Скворцов и тоже восхищался ее наивной, подкупающею правдой, когда однажды, придя в редакцию с только что вышедшим номером «Ремесленной газеты» в руках, он почти с ужасом обратился к нам с вопросом, кто из нас читал продолжение повести Левитова.

Оказалось, что в то утро никто не успел ее прочитать.

– Что он, с ума, что ли, сошел?.. – продолжал Скворцов, волнуясь. – Помните, ведь в последнем номере он остановился на первом свидании этого симпатичного молодого семинариста? Еще так хорошо у него вышло описание летнего вечера в степи.

Мы действительно помнили все это и отвечали ему утвердительно.

– Ну а теперь вдруг ни с того ни с сего действие переносится в какой-то подвал, какая-то там пьяная Матрена кричит и дерется… какие-то ребята заброшенные воют и кричат!.. Что за ерунда?!

И он протянул нам только что прочитанный номер.

Мы наскоро «пробежали» продолжение левитовской повести и тоже диву дались! Все действующие лица были новые, ни с чем предыдущим описываемая сцена не вязалась… Даже ни одного прежнего имени не было во всей вновь напечатанной главе.

– Это Савич, дурак, что-нибудь напутал!.. – недоверчиво откликнулся Лукин.

– В типографии что-нибудь перепутали! – заметил Городецкий.

Я промолчала, но тотчас же по окончании занятий в редакции отправилась к Савичу и прямо попала на сцену, которой никогда не забуду.

Савич сидел перед письменным столом в своей неизменной тужурке и, весь уйдя в свое глубокое вольтеровское кресло, с растерянным видом держал пред собой только что вышедший номер «Ремесленной газеты». Перед ним бесцеремонно развалился на стуле и, как паровозная труба, дымил Левитов, одетый с той неподражаемой бесцеремонностью, на которую был способен только он один и которая близко граничила с самым разнузданным неприличием.

– Да ты пойми… – заикаясь от волнения, кричал Савич в ту минуту, когда я входила в комнату, и, увидав меня, остановился и, видимо, обрадовался.

– Да вот Александра Ивановна! – воскликнул он, протягивая мне руку. – Ты хотя ее спроси, что она об этом скажет?

– Очень мне нужно знать, что она скажет! – спокойно пыхнул Левитов своей невозможной папироской прямо в лицо взволнованного Савича. – Мне, брат, никто не закон… Я сам себе и закон, и порядок.

– Хорош порядок! Перепутать статьи и сделать из меня дурака перед всеми.

– Ну это ты напрасно, дурака из тебя сделал не я, а судьба-злодейка!.. Я тут ни при чем!

Савич передернул плечами.

– Да ведь пойми ты, что все читатели в тупик сегодня стали, получив номер издаваемого мною журнала!

– И издаешь ты вовсе не журнал, а белиберду какую-то, и в тупик твоим читателям не впервые становиться! Твою дурацкую газету как развернешь, так сейчас и в тупик станешь.

– Однако ты с этой «дурацкой газеты» деньги получать не брезгуешь.

– Я вообще не брезглив!.. – спокойно пожал плечами Левитов. – Я с такой шушерой подчас вожусь, что подумать страшно! Ну, однако, тебя не переслушаешь! Присылай за статьей и печатай себе на здоровье. А все это сегодняшнее прегрешение ты вырежь и мне пришли, я отошлю его куда следует! Эхма!.. Путаники вы все!.. – произнес он, вставая и бесцеремонно потягиваясь.

– Как? Мы же и путаники?! – продолжал горячиться Савич и, видя, что Левитов направляется к двери, крикнул:

– Нет, ты погоди… Нам с тобой столковаться надо. Так этого оставить нельзя!..