Встречи на московских улицах

Вскоре после трамвайной экскурсии Кассиль стал невольным участником другой прогулки с Владимиром Владимировичем:

– Иду я по Таганской площади, а далеко на противоположной стороне вдруг замечаю Маяковского, шагающего навстречу. Вид у него такой, что у меня сразу пропадает всякая охота попадаться ему на глаза. Я делаю попытку отрулить за угол, но Маяковский уже приметил меня. «Стой-те!!!» – гремит он.

На этот голос невольно останавливаются прохожие и с тревогой оглядываются по сторонам, пытаясь уловить источник трубного клича. Между тем, сблизившись с коллегой, Владимир Владимирович возвещает на всю Таганку:

– Боже ж мой, какую дрянь написал! Какая чистейшая халтура! И сам ведь знает, что халтуру накропал. Не подписался же полностью, а прикнопил две буковки, как к галошам, чтобы не спутали: «Лы-Ка… Лы-Ка…» А я из вас этого «лыка» понадергаю.

Вокруг «дискутирующих» собрались любопытные. Кассиль был готов провалиться сквозь землю, казалось, что под ним плавится асфальт. Глазами Лев Абрамович пытался показать Маяковскому, что он выбрал не лучшее место для критики его статьи. Но тот был в ударе.

– Он стесняется! – басил поэт, показывая тростью на свою жертву. – А что же вы в журнале не стеснялись? Тут всего человек десять-двенадцать, а там тираж десять тысяч. Вот там бы не мешало бы и постесняться.

Маяковский был воинственно принципиален в творчестве, халтуры не терпел, но в критике коллег по перу знал меру. Увидев гнетущее действие учинённого им разноса, тут же постарался смягчить его демонстрацией дружеского отношения к критикуемому:

– Громадным своим плечом он отгораживает меня от всего публичного срама. Потом, как это он любил делать, сгибом локтя он легонько стискивает мою голову за затылком, слегка пригибая к себе, и говорит сверху, добродушно потупившись: «Ну бог с вами, Кассильчик… Идёмте ко мне домой обедать. Я вас по дороге ещё доругаю». И мы идём с ним в Гендриков.

Гендриков переулок с 1935 года носит имя Маяковского. В доме 15/13 он прожил свои последние четыре года. В большом очерке «Маяковский – сам» Лев Кассиль писал: «Тихий переулок за Таганкой „огромила“ всемирная слава. Сколько раз из конца в конец мерил его своими саженными шагами знаменитый поэт! Как памятны раскаты голоса, который словно оковывал медью баса этот переулок! И кто из ныне работающих в литературе хотя бы раз в жизни не пришёл сюда?»

В. В. Маяковский поселился в доме 15/13 по Гендрикову переулку в апреле 1926 года. В путеводителях по Москве обычно указываются знаменитости, побывавшие у поэта: A. B. Луначарский, В. Э. Мейерхольд, С. М. Эйзенштейн, М. Е. Кольцов, И. Э. Бабель, В. Б. Шкловский… Но это только верхняя часть айсберга, которым было жилище поэта для десятков его менее известных и прославленных современников. Величавый гимн посвятил им Л. А. Кассиль, один из преданнейших друзей Маяковского: «Но вот она, всегда готовая гостеприимно открыться дверь в квартиру поэта.

Сколько из нас вышло в литературу, поэзию или на другую правильную трудовую дорогу именно через эту дверь! Кто только не стучался, не звонил, не томился в первом авторском волнении возле этой скромной, обитой клеёнкой двери!»

…Сегодня этот переулок носит имя поэта, а в доме, где он прожил четыре года, создан его музей. В небольшом скверике перед двухэтажным зданием возвышается статуя Маяковского работы скульптора Гурама Кордзахии. Она имеет свою историю.

При обсуждении памятника высокую оценку дали ему К. Симонов и Л. Брик. Наперекор последней выступила сестра Маяковского:

– Мой брат не поднимал воротник пальто… Мой брат носил не такие брюки… Мой брат…

Раздосадованный скульптор взорвался:

– Я лепил не ваш брат, а наш поэт!

Шутка. До 1938 года Б. Н. Ливанов (будущий народный артист СССР и лауреат пяти Сталинских премий) жил в доме 14–16 на Земляном Валу. В этом же доме жила семья В. П. Чкалова, имя которого, после беспосадочного перелёта Москва – США через Северный полюс, гремело по всей стране.

Ливанов не был знаком с лётчиком-героем, жившим в одной из квартир соседнего подъезда. Поэтому его немало озадачила любимая супруга. Приближался день её рождения, и Борис Николаевич спросил жену, что подарить ей.

– Подари мне Чкалова, – пошутила она.

Артист тоже ответил шуткой, и за суетой будней этот эпизод забылся. Но вот день рождения той, которую Борис Николаевич называл своей половинкой, любимой половинкой. Гости за столом. Вроде бы собрались все, но опять звонок в дверь. Евгения Казимировна пошла открывать. На лестничной площадке стоял легендарный лётчик.

– Поздравляю! Я – ваш подарок, – произнёс он с улыбкой.

Чудо! Позднее выяснилось, что Валерий Павлович был страстным поклонником Ливанова. После знакомства между ними установились очень близкие отношения. Но зарождавшаяся дружба была прервана трагической гибелью Чкалова.