Встречи на полях

Учитывая, что этот мужчина настолько инертен, что однажды попросил меня «не переживать из-за аванса за следующую книгу» (тут немедленно вмешался его агент и стал отрицать все, что Освальд сказал), должна признать, я немного удивлена такой реакцией. Как-то я видела интервью Освальда на утреннем шоу, в ходе которого ведущий по ошибке взял сценарий выпуска следующей недели и полчаса расспрашивал его о книге под названием «Дилемма убийства». Поправил ли его Освальд? Нет. Он продолжил сидеть с пылающими ушами, отзываться на имя Скиппи Джи и едва слышно отвечать, что собирается делать после того, как тридцать лет провел за решеткой.

Да ради всего святого. На удаляющейся линии роста волос Освальда появляются капли пота.

– Не проблема, Освальд, – как можно более успокаивающим тоном говорю я, положив руку ему на плечо. – Мы сходим куда захочешь. Куда угодно. Это же твой день.

У меня урчит в животе.

Куда угодно, Осси. Пока мой живот еще не привлек всеобщее внимание своим бурчанием.

Но, к моему удивлению, он качает головой.

– Ну же. – Я ободряюще киваю. – Просто назови место. Мы пойдем куда угодно.

Наконец он отвечает. Настолько тихо, что мне приходится наклониться, но все же. Я хмурюсь, не понимая, верно ли я расслышала.

– Что, прости?

Я почти прижала ухо к его губам, его дыхание щекочет мне кожу, и он шепчет:

– Я пощусь.

Я отстраняюсь и смотрю ему в глаза.

– У тебя… пост. Ну… – Я начинаю лихорадочно соображать. – Ничего. Вообще-то это отлично, Освальд. Правда отлично. Ты молодец. – Я собираюсь добавить что-то вроде: «Мы можем сходить туда, и ты расскажешь мне о своей новой идее за бокалом воды, пока я буду пробовать шампанское, куриный гамбо[15], корифену и тирамису», – как вдруг ощущаю у себя за спиной чье-то присутствие.

И оборачиваюсь.

За мной, вытянув руки вдоль тела, стоит Уильям Пеннингтон, который явно готов вмешаться в наш разговор. Я не знаю, как давно он здесь, но во время образовавшейся паузы он делает шаг вперед и протягивает руку.

– Мистер Мейкерс, приятно познакомиться. Я Уильям Пеннингтон, новый издатель импринта «Пеннингтон Пен» и заместитель директора.

Освальд озадаченно смотрит на высокого мужчину и неуверенно протягивает ему руку.

– А что… случилось с Гарри? – спрашивает он.

– Вы построили план на день? – интересуется Уильям так, будто не услышал вопроса.

Освальд моргает и смотрит на меня.

– Да, – воодушевленно вклиниваюсь я. – Мы собираемся… – Но мне на ум не приходит ничего, кроме бискотти[16]. И маникотти[17]. И латте с пенкой в форме листка. В ресторане, счет в котором был бы равен моей недельной зарплате. И все бесплатно.

Я вижу, что Уильям выжидающе на меня смотрит. Ну же, Сав. Ты же все спланировала. У тебя, помимо еды, есть много планов. Думай. Что было в списке? Сходить на бранч в «Бутчер энд би». Побродить по «Парнассусу» и «Букшопу» (ради… книг). Пообедать в «Марго». Быстренько выпить в «Аттабое» и послушать Трэйса Грина на открытии КБА.

Вот это меня особенно воодушевляет. Я имею в виду Трэйса Грина. Я обожаю его с колледжа. Более того, именно благодаря ему я начала писать.

Я тогда в очередной раз рассталась с Феррисом и читала одну из книг Грина. И меня затянуло. Затянуло. Я прочла двадцать четыре его романа за два месяца, а следующие три провела в унынии, мечтая о новом. Все думали, что я страдаю из-за Ферриса. Но это было не так. Не в тот раз. То есть расставание, разумеется, далось мне нелегко, но оно разбило мне сердце не так сильно, как осознание того, что у меня не осталось непрочитанных книг Грина. Мне нужно было ждать целых девять месяцев до следующего релиза, и это было невыносимо.

В конце концов что произошло с Кларой в «Женщине в поезде»? Сможет ли она в итоге выбраться из того люка?

Эти романы оказали такое влияние на мою жизнь, что я пошла в секретариат, положила одну из книг Грина на стол перед методистом и заявила, что хочу перевестись на другой факультет. Я больше не собиралась становиться медсестрой. Моя жизнь начала вращаться вокруг слов.

С помощью них совершенно незнакомый человек утешил меня, помог забыть о проблемах – пусть и на время, но ровно столько мне потребовалось, чтобы сделать передышку, – и посредством ненавязчивых воодушевляющих посылов, красной нитью проходящих через его динамичные романы, показал мне, что значит следовать за своей мечтой. Отправляться в приключения. Дерзать.

Слова на бумаге стали моей страстью. И с того момента я знала, что дарить кому-то эти приключения, жизнь, радость, надежду, целый мир – это невероятная честь.

Писать романы – да и вообще играть любую роль в создании книг – значит обладать суперсилой.