Встречи с искусством

Но странно: слова девочки у меня вызвали внутренний протест. Я подумала вдруг, что Веру он привлек именно этой своей откровенной «жалостливостью». Собаку жалеть легко, просто и даже приятно: так быстро ощущаешь свое превосходство перед живодерами, бездушными людьми:

— Так жалко Бима,— уже откровенно раздражая меня, продолжала Вера.

— Ну, а дальше?— спросила я.

— Что дальше?— удивилась Вера.

— Что еще ты можешь сказать о фильме?

— Все плакали,— не поняла меня Вера.— Значит, хороший фильм.

— Ну, а по мысли? Что нового? Какие открытия для нас по сравнению с «Каштанкой»?

Верочка посмотрела на меня удивленно — какие, мол, мысли, коли речь все-таки о собаке?

— Значит... Ну а «Премию» ты видела?— спросила я.

— Видела.

— Ты не переживала за бригаду Потапова, вынужденную работать не так, как надо?

— А что переживать?— Вера явно думала, что я шучу.— Они же победили консерваторов. Все живы, все здоровы.

«Да,— думалось мне,— людей с их сложными проблемами «жалеть» и впрямь труднее, чем собаку Бима. Кстати, в повести Троепольского, по-моему, было много «людских» чувств и мыслей, акцент с «жалости» переносился на социальные и нравственные проблемы (как и следовало ожидать, повесть Вере понравилась куда меньше). «Жалеть» людей — это значит, входить в их отношения с другими, это значит, определять и свой лагерь, и свою позицию, а Бима «отжалела» Вера — и все». И все-таки пока Вера вела речь о произведениях искусства, я ее могла понять. Но вот в ход пошли «Анжелики» — откровенно дешевые мелодрамы, в которых не пахнет жизнью, которые откровенно спекулируют на сентиментальности. Что ж, такое снижение вкуса, такая неразборчивость закономерны.

...Природа прекрасного сложна. Действие на растущего человека многопланово. Разумеется, прежде всего воздействие повести, кинофильма, театрального спектакля и должно быть эмоциональным — в этом специфика искусства. Оно адресовано к чувству, достигает своих целей с помощью чувств. Но оно непременно должно нести в себе и мысль, идею. В конце концов, импульс к размышлению... В этом его ценность. Оно не сообщает мысль напрямую, а предлагает человеку «выстрадать» ее, вывести из собственного опыта и собственного круга интересов, эмоций, понятий. Именно этого Вера не делает.

Приученная матерью с детства, что она натура тонкая, чувствительная, тревожно поощряемая в этой своей чувствительности, Вера никогда не встречала требования «продолжить» эмоции свои до размышлений, переживания — до мировоззрения.

...Говорят, крайности сходятся. Эпикуреец Саша, которого трудно «пробить», трудно подвигнуть на тяжелое, болезненное сопереживание, и Вера, готовая плакать, лишь бы был повод, противоположны лишь на первый, поверхностный взгляд. На самом деле по отношению к искусству они занимают одну и ту же позицию — берут из него лишь то, что им легко взять, не переутруждая себя.

4. МАША-ВСЕЗНАЙКА

— Ой, вы еще не были на выставке Глазунова? Ну, конечно, постоять придется. Все хорошее — дорого, все интересное — труднодоступно,— щебечет Маша, влетая к нам в квартиру.— Но где еще такое увидишь? Старик в телогрейке, со стаканчиком в руке, а за ним лозунги.

В другой раз:

— Как, вы не видели на кинофестивале «Двадцатый век» Бертолуччи? Как пробилась? Нашла пути. Вспомнила старые связи. Фрейдизм, секс, но и широкое историческое полотно.

При третьей встрече Маша очень хвалит музыку Холминова. Нет, сама она еще не слушала, но все говорят... Кто все? Легкое движение плечами: «Все — это все». И дальше безапелляционные оценки: «прекрасно», «современно», «остро».

Машиным оценкам я не просто не верю — я давно отчаялась в них разобраться. Смешение вкусов, стилей, манер. Удивительная всеядность и удивительная безапелляционность. Первосортное она часто путает с явно третьестепенным, слабое подчас объявляет гениальным. Но Маша всегда знает, что сейчас «нужно» смотреть, читать, слушать. Информацию она черпает из источников самых разнообразных, знакомых у нее полно. Энергии у Маши хоть отбавляй, а сил и времени тоже хватает.

В прошлом году Маша закончила школу, на факультет журналистики не поступила. И пошла работать лаборанткой в собственную школу. Рабочий день часов до трех, а после... После Маша решает, куда сегодня «пробиться», «проникнуть», «попасть».

Способность усваивать увиденное, услышанное и прочитанное у нее удивительная, память блестящая. Ко всему прочему Маша еще и быстрочтица. Читает она много. Знает Брюсова и Белого, «Слово о полку Игореве» и «Рамаяну». Думаю, что многие эффектные сравнения и оценки принадлежат лично ей самой, впрочем, не ручаюсь.

Вот и опять слышу из соседней комнаты, где собралась молодежь, Машин вещающий голос:

— «Женитьба» в театре на Бронной более гоголевская, чем сам Гоголь.

В компании Маша любит быть в центре внимания. И, надо сказать, легко добивается этого. Хотя — странное дело — о ней обычно забывают, как только она уходит. Ей не соберутся иногда позвонить и в радости, а уж, не дай бог, в беде...