Встречи с искусством

Я привожу все эти аргументы в пользу «иллюзий», в пользу «лишнего», Анатолий Владимирович, для вас — отца «будущего математика». Стараюсь размышлять в системе ваших понятий, не выходить за ее пределы.

Но есть у искусства и другие задачи, необыкновенно важные для всякого отца. Просто отца. Просто воспитателя.

Об этом стоит поговорить особо.

Речь идет о нравственной и гражданской функциях искусства. Но, пожалуй, это уже и не функции — это суть подлинно прекрасного, его смысл, его цель...

ГЛАВА ВТОРАЯ РАЗМИНУЛИСЬ...

Я так и не отдала Анатолию Владимировичу папку с вырезками, цитатами и собственными заметками. И не только потому, что не было случая это сделать. Просто начав размышлять над проблемой искусство — родители — дети, решила вынести на более широкое обсуждение листки из папки. И не только их.

Ведь перекос в сторону сухого, последовательного рационализма не столь уж типичен, а главное, не он один ведет к родительским ошибкам.

Роль искусства в воспитании ребенка преуменьшается сегодня редко. Гораздо чаще родители стремятся приобщить детей к прекрасному. Стараются истово. Не препятствуют встрече ребенка с книгой, кинофильмом, театральным спектаклем. И надеются, вполне законно, сделать с помощью искусства свое чадо умнее, добрее, словом, лучше. Но не всегда им это удается.

...А память услужливо извлекает «материал». Я вспоминаю свою жизнь, знакомых мне ребят, пытаюсь анализировать их отношения с прекрасным...

1. САШКА-ЭПИКУРЕЕЦ

Мы были соседями. И потому я неплохо знаю его родителей. Александра Федоровна — корректор издательства, женщина мягкая, интеллигентная, чуткая, с хорошим художественным вкусом. Николай Тихонович — станочник высокого класса, из очень семейных мужей и отцов. На работе активист, председатель цехкома. Дома он все время что-то мастерит, усовершенствует. Любит почитать перед сном, любит посмотреть телепередачи. В кино, театр, консерваторию он, истинный домосед, выбирается с трудом. И Александра Федоровна часто повторяет: «Вот вырастет Саша, походим с ним».

В своей семье Саша, словно кукушонок, не похож ни на кого. Мать и отец маленькие, хлопотливые, как ласточки. Он же большой, медлительный и чаще всего совсем неподвижный.

Больше всего в последнее время он любит лежать на диване. Диван ему чуть короток, боковинка его чуть жестковата. И потому Сашка затрачивает некоторое усилие, чтобы устроиться поудобнее. Раз — длинной рукой он подтягивает стул от стола к дивану и переносит на него ноги. Теперь его расслабленное тело лежит уже не совсем вдоль дивана, а как бы углом к нему. Два — еще одно очень рациональное движение головой, и он уже приятнейшим образом полулежит — полусидит поперек дивана, чуть подпираемый мягкой его спинкой.

— Мама, дай книгу!— кричит он.

Мама, с трудом выбрав секунду, когда оладьи на двух сковородках могут посидеть, кидается к Сашке из кухни.

— Нет не эту. Вот, рядом. «Зарубежный детектив», где повести гедеэровских авторов. Спасибо, мамуля!

Саша ласков, и мама буквально тает, она любит его и справиться с собственной любовью не в силах, даже не пытается. К тому же сегодня воскресенье — традиционный день, когда она балует «малыша». Да, он, конечно, вырос. Но она-то знает, что «сам по себе» он еще мал, еще глуп. И вчера вечером, после трудной недели он был таким бледным. Она приносит в тарелке оладьи, ставит их рядом с диваном:

— Маленький французский завтрак — кофе в кровать,— ласково шутит и спешит на кухню, бросив по дороге Сашке бумажные салфетки: «Не пачкай книгу».

Сашка длинной рукой цепляет оладьи одну за другой и не спеша отправляет в рот. Читает. Блаженствует.

Часы бьют одиннадцать.

— Мама, «Утренняя почта», включи, пожалуйста!— нежным басом просит Сашка.

Мама включает телевизор. Сашка ест оладьи, читает детектив, слушает Аллу Пугачеву. Вот это и есть «кайф»...

Если бы... Если бы одна мысль не отравляла Сашке жизнь. Вот-вот придет с воскресника отец — у него на заводе сегодня уборка территории. Это недолго и, значит, все скоро кончится. Отец всегда находит ему, Сашке, бессмысленные дела: «Сходи в магазин за хлебом», «Давай вынесем на снег и почистим ковер», «Прибей полочку в коридоре». Лучше встретить отца в «форме», и Сашка медленно, лениво сползает с дивана — удовольствие все равно не полное...

Но в будние дни, когда вся вторая, послешкольная половина дня в его, Сашкином, распоряжении, он отдает ее наслаждению. Книга, конфета, телек — жаль только передачи в эту пору скучные, детские или учебные. Всякие там «Учение с увлечением», «Русский язык» — словом то, о чем бы он с удовольствием забыл на время.

Вечером при отце и матери Сашка пытается повторять математику — скоро выпускные экзамены, и он демонстративно старается. Но ему невыносимо, просто невыносимо скучно. И непонятно. Раньше он так быстро все схватывал, а теперь...

— Что за учебник,— ворчит он,— нудный какой-то, нудный.

Отец — насмешник: