Встречи с искусством

Кто из нас не встречал пятнадцати-шестнадцатилетних, «разочарованных» в дружбе, любви, а то и в человечестве. Как правило, и здесь намечается противоречие между тем, как жизнь представлялась по произведениям литературы, искусства, и какой она «оказалась». Но не доведенное до крайности, это противоречие вызывает один из нормальных возрастных кризисов формирующейся личности. Как всякий кризис, и этот движет человека вперед, является формой развития. Человек идет от литературы, искусства к жизни. Жизнь ему задает вопросы, ответ на которые он ищет в литературе. Все идет нормально, все идет как надо.

И сама жизнь осваивается им эстетически: в обычном, повседневном, противоречивом, лишенном «красивости» человек учится видеть прекрасное. То, подлинное человеческое и высокое, что открывал для себя и для нас в портретах своих Рембрандт — в старческих, сморщенных, «выработанных» руках своих стариков...

3. ЧУВСТВИТЕЛЬНАЯ ВЕРА 

Если родителей Саши (помните, о них шла речь в начале главы) пугает «бесчувственность» сына, то Верину маму настораживает вроде бы совсем иное, нечто противоположное.

— Моя девочка такая впечатлительная, такая нервная. По-моему, трагическое в искусстве просто вредно.

Но Вера-то именно сильных эмоций и жаждет.

«Что за фильм?» — спрашивает она у моей дочки по телефону. И та, зная вкусы приятельницы, упреждает следующий вопрос: «Есть там над чем поплакать. Есть».

Вера в этом смысле исключение из всех знакомых моих старшеклассников. Те, как правило, спрашивают о фильмах, театральных спектаклях и книгах: «А тема какая?», «О чем?», «Какие мысли?»

Вера — милая худенькая девочка с трогательно-детским выражением лица. Именно это детское она в себе и культивирует — делает большие глаза, когда удивляется, и при этом смешно собирает в трубочку губы. Охотно пугается паука, громкого стука двери, сердитого слова.

Как-то мы разговорились с Верой. В разговоре я попыталась поточнее выяснить ее эстетические вкусы и критерии. Первым из всех в последнее время понравившихся фильмов Вера назвала «Леди Каролина Лэм». Этакую душещипательную повесть о трагической неразделенной любви к Байрону прекрасной аристократки. Любовь приводит к унижениям и даже смерти! Трогательно... Хорошие актеры, но, право, о Байроне можно было поведать миру что-нибудь серьезное, интересное. Сентиментально, пресновато...

Но именно то, что я относила к минусам фильма, Вера возносила до небес:

— Я так плакала в кинотеатре, так плакала, у меня даже с сердцем было плохо, и дома я пила валерианку,— передавала мне Вера впечатление от этого фильма, и ей явно казалось, что слезы — некая заслуга, особая мера духовности.

Еще больше всего ей за последнее время понравился «Белый Бим — черное ухо».

— Невозможно не плакать,— снова подводила итог она.

По поводу этого фильма можно говорить много — фильм дает немало поводов для серьезных размышлений.

Но странно: слова девочки у меня вызвали внутренний протест. Я подумала вдруг, что Веру он привлек именно этой своей откровенной «жалостливостью». Собаку жалеть легко, просто и даже приятно: так быстро ощущаешь свое превосходство перед живодерами, бездушными людьми:

— Так жалко Бима,— уже откровенно раздражая меня, продолжала Вера.

— Ну, а дальше?— спросила я.

— Что дальше?— удивилась Вера.

— Что еще ты можешь сказать о фильме?

— Все плакали,— не поняла меня Вера.— Значит, хороший фильм.

— Ну, а по мысли? Что нового? Какие открытия для нас по сравнению с «Каштанкой»?

Верочка посмотрела на меня удивленно — какие, мол, мысли, коли речь все-таки о собаке?

— Значит... Ну а «Премию» ты видела?— спросила я.

— Видела.

— Ты не переживала за бригаду Потапова, вынужденную работать не так, как надо?

— А что переживать?— Вера явно думала, что я шучу.— Они же победили консерваторов. Все живы, все здоровы.

«Да,— думалось мне,— людей с их сложными проблемами «жалеть» и впрямь труднее, чем собаку Бима. Кстати, в повести Троепольского, по-моему, было много «людских» чувств и мыслей, акцент с «жалости» переносился на социальные и нравственные проблемы (как и следовало ожидать, повесть Вере понравилась куда меньше). «Жалеть» людей — это значит, входить в их отношения с другими, это значит, определять и свой лагерь, и свою позицию, а Бима «отжалела» Вера — и все». И все-таки пока Вера вела речь о произведениях искусства, я ее могла понять. Но вот в ход пошли «Анжелики» — откровенно дешевые мелодрамы, в которых не пахнет жизнью, которые откровенно спекулируют на сентиментальности. Что ж, такое снижение вкуса, такая неразборчивость закономерны.