Встретились два одиночества (СИ)

- Они могут меняться, - помолчав, выдал мерцающий.

- С возрастом? - живо заинтересовался лорд-кардинал.

Мерцающий долго молчал, потом снова открыл глаза и встретился с ним взглядом. Камюэль понял его молчание правильно.

- Решаешь, можно ли мне об этом рассказывать?

- Да. Но, думаю, если не я, то кто-нибудь еще проболтается, раз уж нас каким-то чудом стали принимать в вашем обществе. - После этой фразы мерцающий снова замолчал, Камюэль терпеливо ждал, что он скажет дальше. - У нас иные принципы взросления. Не такие, как у вас.

- В каком смысле?

- Вы взрослеете, считая годы, мы... считаем мерцания.

- Но ты сам говорил что-то о возрасте совершеннолетия, когда речь зашла о Таниэль. Или это была маленькая ложь, призванная скрыть большую?

- Отчего же. Возраст есть, потому что именно к этому усредненному числу лет, молодой мерцающий проходит двенадцать глубинных мерцаний.

- А если не проходит?

- За все время, что я их учу, даже сбежавшие из Чащ Лис дети к этому возрасту проходят полный цикл взросления. Причем, как бы сказали в мире Андрея, в условиях стресса у них это даже быстрее происходит.

- Хорошо, взросление - это одно, но как тогда вы стареете?

- Так же. Мерцающему столько лет, насколько он себя ощущает. Как я успел узнать от внука, на Земле существует некая методика, соотнесение истинного возраста человека с психологическим. Так вот, у нас эти два вида возрастов всегда тождественны.

- Поэтому ты так молодо выглядишь, а рядом со мной еще и молодеешь... - прокомментировал Камюэль, сопоставив некоторые свои наблюдения, которым он раньше придавал особого значения, так как был убежден, что молодеть в случае Фимы просто невозможно. Молодость и не возвращается? Оказывается, что и тут у мерцающих все не так, как у других.

Фима улыбнулся и прикрыл глаза от удовольствия:

- Если спросишь, почему это происходит, могу повторить то, что уже озвучил.

- Потому что я тебе нравлюсь, я понял, - кивнул Камю и, склонившись к плечу мужчины, прижался к нему губами.

Потом сместился еще немного, и накрыл его тело собой. Мерцающий даже не охнул. Крепкий. Эльф потерся носом о волосы у него на затылке, зажмурился от удовольствия. Ощущать под собой чужое, сильное тело было приятно. Но распаляться по-настоящему он себе пока не позволял. Был не уверен, что после предыдущих подвигов сегодня их с мерцающим хватит еще на один.

- М-м-м-м, - промурлыкал тот, впервые напомнив эльфу большую, гибкую кошку дроу, и совершенно спокойно сбросил его с себя и сам навалился сверху. Но эльф не дал себя поцеловать, отвернулся, толкнул Ефимисюкеруса в плечо, но тот и не подумал освободить его от своей тяжести. Камюэль этого и не добивался, просто вспомнил, о чем еще хотел его спросить. И, раз уж мерцающий настроен на откровения, надо ловить момент, пока представился случай.

- После того, как ты своим мерцанием отвлек меня, твои ученики сразу после торжественного приема умудрились провернуть одно сомнительное мероприятие. Ты что-нибудь об этом знал тогда?

- Знал. - Ответил мерцающий и снова лег рядом с эльфом, а не на него.

- Так я и думал, - произнес Камюэль, но не встал с кровати, а остался лежать рядом с коварным любовником.

- Я совместил приятное с полезным, иначе императрица так просто от этой идеи не отказалась бы, а Андрей еще долго бы бегал от нас. Его не так-то просто убедить, что не стоит тянуть с созданием методики по выводу наших детей из стазиса.

- С чем, с чем тянуть?

Ответ Фимы прозвучал немного смущенно:

- Я книжки из его мира начал читать. Попалась мне онда про то, как их люди видят свое будущее. Стазисом там назывался некий сон, когда человек может не меняться многие годы.

- Странные у тебя интересы...

- Просто искал, во что бы еще интересное мог бы... - Ефимисюкерус резко прервался. Кажется, он пожалел, что сболтнул лишнее. Но Камюэль уже все понял.

- Мерцнуть?

Тяжело вздохнув, Фима во всем сознался:

- Да.

- Давай ты с этим пока подождешь. Я еще к нынешним твоим мерцаниям не ко всем привык. Например, та девушка с синей коей и тремя глазами.

- Третий глаз у них почти никогда не открывается! - попытался защитить один из любимых образов Фима.

- И что с того? Думаешь, мне от этого легче?

- Но ты даже не представляешь, какая у земных писателей фантазия!

- Мне хватает того, что я видел, какими они в своих фильмах представляют эльфов. И драконов... и вообще, все те расы, которые у нас далеко не сказка, в отличие от них. Так что общее представление я имею.

- Ты мог бы просто ограничить те мерцания, которые тебя устраивают, и я не буду при тебе мерцать в кого-то другого.

- С какой стати? Как ты там сказал как-то? Мы не маленькие, чтобы подобными глупостями заниматься. Сам разберешься, что мне нравится, а что нет.

- И мы снова возвращаемся к тому, что я тебя постоянно читаю.

- Знаешь, не могу сказать, что мне это приятно. Но пока то удовольствие, которое я получаю с тобой, это окупает.

- А когда перестанет?

- Спрашиваешь так, словно тебе хотелось бы...

- Слушай... - начал Фима почти одновременно с ним, и они оба прервались. Помолчали. Потом мерцающий вдруг выдал: