Встретимся через 500 лет! (СИ)

- Запишите, смерть произошла два дня назад, около шести вечера, - сказал Мегре Люке, в очередной раз, отметив, что мадмуазель Моника неуловимо похожа на Рейчел и в тоже время на мадам Мегре, но лишь голосом. «Впрочем, наверное, мне просто нравится эта dijeuner de soleil[3]» - решил комиссар, прежде чем обвести вопрошающим взглядом сотрудников санатория и пациентов, топтавшихся у трупа:

- Кто знает этого человека?

- Я, - крякнул от волнения отец Падлу[4], проповедник, некогда популярный в одном из провинциальных приходов Шампани. Как всегда в черной сутане, высокий, с лицом морщинистым и бледным, в пятнах рваного румянца, с медовыми священнослужительскими нотками во взгляде, сохранявшимися и в кисловато-затхлом камерном послевкусии[5] он бродил по коридорам санатория и прилегающему парку как материализовавшаяся тень. Несколько лет назад отцу Падлу удалили опухоль в левом полушарии мозга размером с кулак, под опекой Перена он поправился по всем статьям, кроме одной. Если бы у Люки спросили, какой именно статьи, тот бы грустно сказал, что вместе с опухолью в хирургический тазик перекочевала и разговорчивость проповедника.

- Как его зовут? - спросил Мегре отца Падлу, зная, что ответы будут выдавливаться, как вода из камня.

- Лу, - упала в траву первая капля.

- Лу?!

- Делу.

- Делу?

- Да. Мартен Делу.

- Кто он?

- Не знаю. Он бродил за забором, - разговорился Падлу, почувствовав, что комиссар едва сдерживается от резких замечаний по поводу его словоохотливости.

- Только за забором?

- Нет.

- Откуда вы знаете, как его зовут?

- Мы разговаривали.

- Вы разговаривали?! - глаза Мегре излучали сарказм, как камин тепло.

- Он... Со мной.

- Что он говорил?

- Шутил.

- Как?

- Рассказывал анекдоты.

- Какие?

- Непристойные, - пятна румянца отца Падлу слились в конфедерацию.

- Какие именно?

- Про... Про любовь.

Мегре отметил, что глаза священника похотливо сверкнули.

- Понятно. А на территории больницы вы его видели?

- Да.

- Когда?

- Сейчас...

- Что сейчас?

- Вижу.

- Кого вы видите?

- Делу, - указал подбородком на тело отец Падлу.

- А... Можете еще что-нибудь добавить?

- Да.

- Что?

- Я видел следы.

- Чьи?

- Его туфель.

- Где?

- В парке. И здесь.

- Где именно? - терпение Мегре дымилось, как дымятся в жару лужи.

- Они шли оттуда, - отец Падлу указал в сторону ограды, и туда, - указал в сторону 1-го корпуса.

С неба деловито закапало, проповедник, радуясь своей предусмотрительности, раскрыл большой черный зонт.

- Понятно... - пробурчал Мегре, пожалев, что не взял своего. - Вот откуда эти булыжники...

Комиссар знал, что в 1-ом корпусе имелась старинная русская баня – большинство строений санатория, за исключением главного корпуса, было построено в 1815-1816 годах солдатами русских оккупационных войск, по неизвестным причинам заявившимися в эту глушь.

Напоследок ощупывав труп глазами, Мегре попросил Люку поискать вокруг поджелудочную железу и почки покойника. Когда тот вернулся ни с чем, направился к просеке, вдоль которой тянулась высоченная ограда из кованого металла, и с интересом ее осмотрел. Она, как говорилось в «Правилах внутреннего распорядка санатория» была сооружена в 1904 году, после того, как зимой 1903 года одна из пациенток, дальняя родственница Жоржа Клемансо, будущего премьер-министра, среди бела дня подверглась нападению волков, во множестве водившихся тогда в окрестных лесах.

Колонны из шероховато обветренного красного кирпича, стальные копьевидные стержни, ажурные узловые соединения были сделаны на славу, как все в старину. Оценив их по достоинству осязанием ладоней, Мегре подошел к воротцам, закрытым массивным висячим замком.

- Его часто открывают, - сделал вывод Люка, внимательно осмотрев замок.

- Это невозможно! - энергично возразил профессор Перен. - Ключи есть только у меня и консьержа.

- Понимаю вас, доктор, - тепло усмехнулся комиссар. - Вы ведь, как добропорядочный гражданин, с молодых ногтей уверены, что замки открываются одними лишь ключами? Смотрите, cela connu comme le loup blanc[6].

Мегре, окинув внимательным взглядом землю под калиткой, поднял заржавленную проволочку, придав ей нужную форму, двинулся к воротцам. Спустя секунды, профессор крутил в руке посрамленный замок.

- Я бы хотел с вами перемолвиться с глазу на глаз, - сказал ему Мегре, после того, как тот посмотрел на него с уважением.

- Разумеется, комиссар.

Они бок об бок пошли по тротуару вдоль ограды.

Небольшая черная гадюка, гревшаяся на нагретой солнцем брусчатке, прытко дала деру.

- Мне кажется, вы знали этого человека, - сказал Мегре, проводив змею неприязненным взглядом. Он не любил змей, и более всего - гадюк.

- Разумеется, знал, - бесстрастно ответил Перен. - Как и все присутствующие, кроме вас, большого любителя домашнего уединения. Он - бывший мой пациент. Около трех недель тому назад я выписал его из санатория за неоднократные нарушения режима и отказа от важных процедур.

- Понятно. Неудобный, значит, был человек.

- Это не то слово.

- Вы кого-нибудь подозреваете?

- Случайные драмы жизни до смешного отрежиссированны[7], - проглотил профессор пилюлю из своей серебряной коробочки.