Встретимся через 500 лет!

Подумав с полчаса, Холмс встал, открыл окно, высвободил записку – нитка тут же взвилась в небо.

– Почему вы не читаете? – спросил Ватсон, когда он вернулся в свое кресло.

– Вы знаете, мне кажется, что письмо подписано вами. И это меня убивает.

– Вас убивает то, что кто-то прознал, что вы – Шерлок Холмс?

– Да.

– Я удивлен этим вашим заявлением, не скрою. Вы ведь знаете, что Мегре, Пуаро и Жеглов в свое время проживали в этом самом номере, в котором мы с вами сейчас находимся. И вам известно, что некий Луи де Маар, самозабвенно игравший роли инспектора Люки, бравого капитана Гастингса, а также капитана Шарапова проживали аккурат над этим номером. Из этого можно уверенно предположить, что в настоящее время над нами проживает человек, узурпирующий мое имя.

– Я сказал вам неправду, мой друг, сказав, что меня убивает смерть моего инкогнито. Я сказал вам неправду из дружеских чувств, которые испытываю к вам с незапамятных времен.

– Понимаю. Вы не хотите, чтобы я ревновал?

– Да, именно так, доктор.

– Спасибо, Шерлок, вы согрели своими словами мое несуществующее сердце. Тем не менее, скажу, что никак не могу ревновать к человеку, принявшему мое имя лишь потому, чтобы приблизится к вам так, как близок я. Вы – гигантская планета, достойная многих спутников, движимых тяготением вашей личности.

Холмс мысленно посчитал, сколько у него осталось подушек. Одна в спальне, две малые на диване. Значит, в принципе, у него может быть еще три спутника. Больше чем у Земли, Плутона и Марса, но меньше, чем у остальных планет Солнечной системы. Это обижало. Но с другой стороны 17 спутников, как у Сатурна, было бы многовато[83], ногу негде будет поставить. Придя к этому выводу, он принялся читать послание свыше.

– Ну и что он там написал? – спросил Ватсон, когда Холмс бросил на стол листок, тут же свернувшийся в трубочку.

– В письме, подписанном доктором Ватсоном, правда, с заместительской закорючкой, написано, что наши с вами жизни, также как и жизни остальных обитателей Эльсинора, находятся под угрозой.

– Какой такой угрозой? – обвисли пухлые щеки Ватсона.

– Нас могут уничтожить так же, как уничтожили прежних обитателей Эльсинора. Некий Орден Бога Неприкосновенного продолжает действовать, и новые его крестоносцы уже внедрены в клинику И я думаю, что этой угрозой не стоит пренебрегать, ведь люди, согласившиеся внедриться в Эльсинор через смерть, не могут не быть достойными противниками.

– Внедриться в Эльсинор через смерть? Что-то новенькое. Вы это недавно измыслили?

– Только что.

– Знаете, что мне кажется, Холмс?

– Что вам кажется, Ватсон?

– Если прочтение этих карточек интеллектуальным образом привело к рождению в вашем уме новой информации, и если Эльсинору грозит уничтожение, то вы, забыв обо мне, должны немедленно написать новые.

– Вы мужественный человек, Ватсон.

– Мне нечего терять кроме куриных перьев, которыми вы меня набили. А вот вам…

– Я не думал о бегстве, мой друг. Ни минуты.

– Секунды думали?

– Секунду думал. И стыжусь этого.

– Зря стыдитесь. Секунду вы, великая личность, были просто человеком.

– Пожалуй, был… Но, честно говоря, я еще не знаю, на чьей стороне правда. Ведь все они, да и мы с вами – крестоносцы. Крестоносцы разных верований, заблуждений, идеологий, наконец… Все мы несем крест, возложенный на нас прошлым или людьми, живыми или умершими – неважно…

– Знаете что, Шерлок, не надо банальных философий… Возьмитесь лучше за перо, изложите все на таких же карточках. Уверен, это поможет нам во всем разобраться.

– Вы правы, мой друг. Карточки на столе перекладываются и складываются гораздо лучше, чем мысли в голове… Где у нас письменный прибор и бумага?

– Бумага в правом ящике стола, письменный прибор – прямо перед вами, – сказал Ватсон, зевая в кулак.

– Вы замечательный секретарь! – расцвел Холмс. Спустя минуту он уже писал.

– А я тем временем, пожалуй, вздремну. Человека-подушку, – снова зевнул Ватсон, – постоянно клонит в сон.

4. От Апекса до кладбища

Закончил он работу ранним утром. Встал, сделал в быстром темпе несколько привычных гимнастических упражнений. Запыхавшийся, постоял у окна, глядя на три дуба и молодую женщину в белом платье, величаво восседавшую под одним из них в шезлонге. Взял с секретера воображаемую скрипку. Поиграл Шуберта, Piano sonata D. 960.

– Для нее играете? – спросил сзади Ватсон.

– А, вы проснулись! – обернулся Холмс, опустив скрипку.

– Вы так играли…

– Да, вы правы, в последнее время струны что-то дребезжат. Пожалуй, их стоит заменить.

– Думаю, струны тут ни причем.

– Это предсмертная соната Шуберта, она в последнее время не покидает моей головы, – ответил Холмс.

– Не надо мистики, мой друг! – натурально поморщился Ватсон. – Скажите лучше, как обстоят дела с вашим карточным домиком?

– Каким карточным домиком?!

– Вы всю ночь составляли из карточек драму под названием «Сатанорий».

– А… Я ее закончил, И считаю, что предложенное вами название не вполне отражает ее содержание. Хотите, я проговорю его от яиц Леды?

– Разумеется, мой друг.