Встретимся на высоте

Ленька не помнил, кто сказал эти слова однажды за обедом в кубрике, но сейчас они молнией пронеслись в его голове. Он оцепенело смотрел на трещину в метровом ледяном покрытии реки, и в этот миг в поле его зрения попала вода. Она растекалась по поверхности льда мутной, с переливами отраженных огней широкой волной. Она наступала, захватывала все больше и больше пространства, и Леньке показалось, что лед под его ногами ощутимо заколебался. Скорее бежать, крикнуть, сообщить, что река ломает лед, неукротимая лавина воды и ледяных громад вот-вот придет в движение, смахнет временную опору, и громада пролета, вздыбившегося высоко над рекой, страшной железной лавиной обрушится, похоронит, увлечет за собой на дно ничтожно маленьких, копошащихся на льду людей.

Ленька успел взбежать на палубу и влезть на лестницу крана, когда все вокруг мгновенно утонуло в непроницаемом мраке. Он понял, что это рухнул мост.

Ленька сидел на корточках, постепенно приходил в себя, стараясь сообразить, что произошло. Значит, плавкран не утонул, догадался он. Но что значит эта тишина? Может, он оглох?

— Всем, у кого есть инструмент, немедленно долбить майну, — прозвучал в темноте совсем рядом с Ленькой резкий, но твердый голос мастера.

Ленька медленно распрямился, ощущая, как дрожат ноги. Рядом вспыхнул луч фонарика, высветив людей, торопливо спускающихся с палубы. «Куда они? — подумал Ленька. — Ведь река сломала лед».

Луч фонарика больно ударил по глазам: Ленька попятился.

— В чем дело? — удивленно вскинул черные брови Квятковский.

Ленька хотел объяснить, что лед раскололся и, возможно, плавкран уже относит по течению, но вместо этого неожиданно для себя ляпнул такую глупость, при воспоминании о которой у него даже сейчас, в машине, покраснели щеки и уши.

— Мы дрейфуем! — с усилием шевеля непослушными губами, сказал Ленька.

— Не мы, а ты сдрейфил, похоже, — спокойно сказал Квятковский, и Леньке показалось, что глаза его за очками насмешливо сверкнули.

— Там вода, — уже по инерции продолжал Ленька.

И в это время загорелся свет: прожекторы у котлована, цепочка огней на фермах моста. И тотчас снова загудели насосы, а кран обрушил удар ковша на ледяной панцирь реки.

— Вода? — переспросил мастер. — Понятное дело, насосы качают. Ты вот что, парень, — сердито сказал Квятковский, — держись, если такую работу выбрал. — И уже на ходу, устремившись к трапу, крикнул: — На майну! Живо!

Только сейчас Ленька обнаружил, что стоит на лестнице, крепко вцепившись одной рукой в какую-то скобу, другая его рука по-прежнему сжимала топорище. Волна радости от того, что могучий красавец мост высится все так же гордо и неколебимо, охватила Леньку. И, размахивая колуном, как краснокожий индеец боевым томагавком, он бросился вслед за мастером.

…Сейчас он попытался последовательно и детально вспомнить, что было потом, но память его не сумела составить единую, завершенную картину из лиц, голосов, гула насосов, рычания самосвалов. Он снова увидел, как стрела крана, пересекая котлован, поднималась вверх, а затем стремительно падала и ковш, ударяясь о лед, крошил его и расшвыривал по сторонам мелкие осколки. Вспомнил, как вместе со всеми остервенело долбил лед, таскал мешки с цементом, помогал устанавливать бетонолитную трубу и пот заливал ему глаза, как болели руки, ныла спина и уже совсем не было сил крутить ручку помпы, подающей воздух водолазам, спустившимся на дно реки. Водолазы провели под водой несколько часов. Тщательно проверив основание шпунта и дно, они выяснили, что бетон попал на плывун, оседал, оседал и скатился по крутому откосу. Задача состояла в том, чтобы задавить плывун. Ленька вспомнил, что за все время, пока он крутил ручку помпы, его сменяли раза три или четыре, и как однажды вдруг крутить стало легче: скосив глаза, он увидел, что за другую рукоять, помогая ему, встал главный. Главный инженер, которого Ленька считал человеком совершенно недоступным, представителем каких-то других, недостижимых сфер, по-приятельски ласково улыбнулся ему и даже озорно подмигнул.

…А потом была яркая утренняя заря. И все они тесной группой стояли на слегка зарозовевшем льду. Покуривали или просто с наслаждением вдыхали морозный воздух. Ленька всматривался в лица этих людей, они были знакомыми, и в то же время ему казалось, что он видит их впервые, словно узнает заново. Вот стоит и сонно улыбается могучий увалень Гоша. Но этот неторопливый привычный Гоша сливается в сознании Леньки с тем Гошей, который час назад с обезьяньей ловкостью и быстротой облачался в свой водолазный костюм или сердито спорил о чем-то с главным инженером. Из двух образов возникал новый Гоша, похожий и не похожий на прежнего. Цепким и сильным казался теперь Леньке щуплый очкарик Квятковский. Он как будто стал даже немного выше ростом за одну ночь. Что-то новое увидел Ленька во всех. А может быть, люди вокруг него не изменились, а в чем-то изменился он сам?

Но Ленька не мог ответить на этот вопрос. Да и усталость все сильнее охватывала его. Он прижался к соседу по машине и прикрыл глаза.