...Встретимся в октябре...

Накануне этот мудак, Алекс, который был самым обычным Александром, закатил в отцовском доме вечеринку с друзьями, наркотой и элитными девочками. Одна из них, которая давно со мной сотрудничает, за вознаграждение, испортила в доме кое-какое освещение. 

Конечно же, прислуга вызвала мастера, который отложил возвращение домой после долгой командировки и на всех парах примчался в загородный особняк и установил камеры слежения. 

Не смотря на все опасения, это оказалось легко. Мне даже удалось убедить Шипилова старшего, что проверить необходимо все освещение в доме, потому что коротнуло их не слабо и одному богу известно, чем это может кончиться в следующий раз. Ублюдок оказался трусливым. Уговаривать долго не пришлось. 

Теперь у меня было видео из всех комнат дома. Даже из ванных, кухни и туалетов. По плану, который удалось достать, были еще подвал и чердак, но туда пробраться не получилось. 

Ничего, в любом случае, что-то мне точно станет известно. 

Пока Настя спала, я просматривал отснятое. Ничего особенного не происходило. Домработница драила дом, а Шипилов младший отсыпался в своей спальне. Я доберусь до него. Возможно, в прошлый раз ему и удалось уйти, но не сейчас. 

***

Я проснулся от бесконечной трели звонка. Телефон разрывался, делая лишь короткие перерывы, когда истекал срок ожидания. Я с трудом выпростал руку из-под одеяла и взглянул на экран. Мать. Девятнадцать пропущенных. Телефон завибрировал снова. Двадцатый. 

Я отшвырнул телефон. Рядом из покрывала показалась сонная мордочка Злыдни. Настя… 

Я вытащил ее наружу и уложил себе на грудь. 

— С добрым утром. 

Настя тихо мурлыкнула, а я улыбнулся от того, как забавно она щурилась. 

— Чем займемся? 

На самом деле нужно было сделать кучу всего. Найти изъятые у Михалыча страницы из книги, понять, что же случилось с Настей, выяснить, кем она стала, и отвезти ее туда, куда хотел. 

Настя вдруг отвернулась и, перебирая пушистыми лапами, побежала к спиритической доске. 

Я спихнул одеяло и уселся на край матраса. 

Толкая стрелку, Настя выложила новое послание:

П. О. М. О. Г. И. З. А. Б. Р. А. Т. Ь. М. О. Ю. П. О. С. Ы. Л. К. У. 

Я медленно кивнул:

— Так… где она? 

Настя подбежала к маленькому торшеру, который мы покупали вместе, и тронула лапкой что-то возле его основания. Я перебрался на другой конец матраса. 

Под основание торшера кто-то подсунул в несколько раз сложенный лист бумаги. Под пристальным Настиным взглядом я вытащил его и развернул. 

Перед глазами оказались десятки строчек, расположенные почти вплотную друг к дружке и написанные красивым круглым почерком. 

«Почему-то не могу сказать это тебе в лицо… Ужасно тяжело вытащить из себя слова благодарности. Моя жизнь теперь целиком и полностью и зависит от тебя. Я привыкла самостоятельно решать свои проблемы, а теперь получается, что перекинула все на тебя. Ты возишься со мной, помогаешь, а мне не хватает смелости признать, насколько сильно я стала зависима от твоей заботы. 

После этой чертовщины я лишилась всего. И то, что ты рассказал о моих родителях… нечто подобное я подозревала. Никогда не думала, что буду чувствовать себя настолько обиженной. Брошенной. 

Я пишу все это не для того, чтобы вызвать у тебя жалость или что-то подобное. Прости».

Дальше слова были замалеваны так, что едва проглядывали петельки и крючки букв. Что такое она написала? Я посмотрел на Настю, которая следила за мной пристальным взглядом. Я же все равно узнаю. 

«Когда тебе надоест со мной возиться, я хочу иметь возможность хоть как-то вернуться к прежней жизни. Конечно, если буду человеком. Я лишилась съемного жилья и работы. Но, может, у меня будет шанс попробовать начать жить, как раньше. До того, как со мной произошло все это, я готовилась к одному проекту. Заказала разные материалы. Наверное, они давно уже пришли. Не мог бы попробовать получить ту посылку? Я знаю, что нужно мое присутствие, паспорт или хотя бы доверенность, но ничего этого у меня нет. 

Я не имею права вешать на тебя еще и это, но обещаю, что это будет моя последняя просьба».

Я в ярости смял письмо и посмотрел в упор в голубые глазищи. 

— Ну ты и дура. Просто… идиотка! 

Я швырнул скомканное письмо и вскочил на ноги. 

Настя высокомерно махнула хвостом и снова встала над доской. Ее почти игрушечные лапки торопливо толкали стрелку. 

Т. Ы. П. О. Л. Ь. З. У. Е. Ш. Ь. С. Я. Т. Е. М. Ч. Т. О. Я. Н. Е. М. О. Г. У. Т. Е. Б. Е. О. Т. В. Е. Т. И. Т. Ь. И. О. С. К. О. Р. Б. Л. Я. Е. Ш. Ь. 

С ней я разучился держать себя в руках. Многолетний контроль летел к чертям. 

— Можешь ответить мне! – Хотелось наорать на нее до срыва голосовых связок. – Лицо расцарапай. Когти о меня подточи! Да что угодно. Я уже не знаю… Не знаю, какими еще словами тебе объяснить. Упрямая стерва. 

Я ушел в ванную, хлопнув дверью, как обиженный подросток. 

Почему она не хочет понять, насколько сильно нравится мне? Почему не хочет хотя бы попробовать? Видимо, я был адски наивным, когда думал, что мы… подходим друг другу. Мне казалось, что мы – наверное, это какая-то романтическая хрень, но я действительно так думал – созданы друг для друга.