Встретимся в раю

За поворотом открылся подвал гораздо выше и шире. Тут стояли вдоль стен какие-то деревянные рамы с настилами и ящики. В одном из них Быкадоров нашел толстый лом, в другом — странный жужжащий фонарик.

— Это нары, — объяснил Быкадоров, показывая на деревянные настилы. — А это фонарик с динамкой.

Они прошли большой зал бомбоубежища и оказались перед другой дверью, Быкадоров выключил свет, и они начали подниматься по такой же пыльной лестнице и поднимались, как показалось Марии, всю ночь — когда остановились, у нее сердце в горле прыгало. Быкадоров сунул фонарик.

— Нажимай почаще…

И как ни в чем не бывало начал возиться в полутьме, чертыхаясь, когда лом срывался и отшибал пальцы. Мария пригляделась: Быкадоров выворачивал замок из металлических петель на железной двустворчатой двери. Наконец одна петля с хрустом лопнула, замок упал. Быкадоров приоткрыл дверь — и они оказались в голом поле. Неподалеку темнел высоченный забор станции, за которым поднимались блоки.

— Пошли, — сказал Быкадоров. — Накинь капюшон.

И они двинулись в ночь, в сумрачно белеющее поле. Мерзлая грязь поскрипывала под ногами. Тонкий пронозливый ветер обжигал щеки, но сквозь плащи не проникал.

— Вы хорошо придумали с накидками, — сказала Мария, когда они отошли подальше. — Тепло…

— Эх ты, физик! — пожурил Быкадоров. — Это ведь еще термозащитные накидки. Если они не пропускают тепло, то нас нельзя увидеть и в инфракрасную оптику. Почти уверен, что сидит сейчас какой-нибудь дурень на верхотуре и обозревает окрестности. А пальчиком на курке играет. Нервы не железные — такое дело затевать, государственный переворот.

— Думаете, они разрушат блоки?

— Эти — разрушат, — после паузы вздохнул Быкадоров.

— Камикадзе, что ты хочешь… В любом случае каждому — высшая мера.

— А куда мы идем?

— Подальше от этой зеленой шпаны с автоматами и космической техникой. Если обнаружат побег — станут искать на шоссе к Волочку. А может, и не станут. Но мы все равно выберемся к железной дороге и пойдем в Максатиху. Далековато, правда, километров пятьдесят. Однако выбора у нас нет, а времени хватает. Будем надеяться, что успеем.

Через час, плутая и хоронясь в опушках мрачного болотистого леса, они вышли к железной дороге и пустились по шпалам на восток. Почти сразу же их перехватил головной дозор подразделения спецназа СГБ, которое высадилось только что из железнодорожного состава неподалеку от Удомли, чтобы надежно блокировать заговорщиков.

Исход

В эти вечерние часы, на исходе дня объявления ультиматума, Москва напоминала огромный цыганский табор. На газонах, затянутых грязной ледяной коркой, в скверах с перевернутыми скамейками, на замусоренных площадях дымили костры и полевые кухни, трещал брезент палаток, носились дети, переругивались взрослые. А с севера все шла и шла на российскую столицу механизированная орда: грузовики с тентами, автобусы всех марок, легковушки, произведенные на всех континентах, даже трактора с прицепными платформами и вагончиками. Они вывозили эвакуированных из соседних с Московской областью районов. В передвижных эвакопунктах людей регистрировали, выдавали направления, обеспечивали сухим пайком на несколько дней и самой необходимой одеждой. Потом везли дальше — в Ступино, Каширу, Серпухов, Лопасню. Под временное жилье правительство распорядилось занимать санатории, дачи, школы, спортзалы, турбазы и даже монастыри.

Ночь пала на город, а поток беженцев не иссякал. У всех свежи были в памяти репортажи с Курской катастрофы. Прибывали переполненные электрички из Конакова, Клина, Солнечногорска, Дмитрова, Дубны, Талдома и Сергиева Посада. Телевизионные экраны на крышах транслировали обращение президента. Дисциплина, спокойствие и порядок — вот что должен противопоставить народ слепой стихии экстремизма и грубому шантажу, подчеркивал глава государства. Сменяющий президента патриарх возрожденцев, Старик, призывал позабыть партийные распри перед лицом общей беды и вдохновенно погромыхивал достопамятным, хоть и несколько подзабытым словом — консолидация. Мы уверены, вещали они дуэтом, что презренные шантажисты не осмелятся пойти на последний шаг в своей кровавой игре, и тем не менее не можем рисковать. Эвакуация, спокойствие, дисциплина, порядок!

Под аккомпанемент этих речей шлепались печати в палатках эвакопунктов, раздавались консервы и крупа, скороговоркой объявлялись маршруты. Предыдущие катаклизмы — большие и малые — даром не прошли. В России, наконец, научились быстро, без бюрократизма и чиновнего жмотства, эвакуировать людей из опасных зон. Дорого далась эта наука: в европейской части страны уже почти не оставалось зон безопасных, за исключением Полярного Урала да части Донского юга.

Указом президента в Московском регионе было введено осадное положение, а военным комендантом столицы и области назначен генерал-лейтенант службы гражданской безопасности Вадим Кириллович Гусев, широко известный в узких кругах под кличкой Бешеного Димы.