Встретимся в раю

Бедный безумный сын его Васька боится чужих. Как подрос, так и начал забиваться в угол. Жердецов три года в тюрьме сидел, а потом еще столько же Ваську снова к себе приучал — орал парень как резаный, едва отец приближался… Какая-то интоксикация во время беременности случилась у Валентины. А чему удивляться? Что жрали тогда, Господи, страшно вспомнить. Да и теперь чистая пища не каждому по карману. С каждым годом все больше рождается кретинов — радиация, вредные взвеси, кислотные дожди… Потому Лимон до сих пор и не женился. Не хотелось испытывать судьбу.

Пока он думал о дебилах, на лестницу вышел Жердецов — в ветхой клетчатой рубахе и парусиновых брюках.

— Кирпичей-то много? — спросил он в дверях подъезда.

Тут ему Лимон все и рассказал, умолчав, конечно, о тех причинах, по которым он решился последовать хитрому совету унтера. Вопреки его опасениям, Жердецов неожиданно воодушевился:

— Это ты хорошо придумал! Я их тоже спрошу, а чем вы мне собираетесь помочь? Моему сыну? Только митинговать мастаки!

— Не лезь никуда, — попросил Лимон. — Мне просто нужен свидетель.

В относительно чистом дворе у желтого особняка людей уже было довольно много. Лимон украдкой оглянулся, когда входил в покосившиеся, вросшие в землю чугунные воротца. Синий передок «мерседеса» патрулей выглядывал из-за полуразрушенного кирпичного забора. Лимон не слышал, как в «мерседесе» Кухарчук говорил по рации:

— Семьдесят третий? На связи семьдесят второй. У нас все готово. Блокируем со стороны Большого Головина. Вы двигаетесь со стороны Последнего. Корзину рекомендую пустить вперед. Начинаем через три минуты. Как поняли?

Лимон поставил Жердецова под старым дуплястым вязом и настрого приказал:

— Не рыпайся и никуда не отходи. Только наблюдай. Ты мне нужен живым и целым. Иначе Валентина меня достанет…

Потом он немножко потолкался в толпе, взошел на крыльцо особняка и крикнул на весь двор:

— Господа! Минуточку внимания…

Собравшиеся насторожились, разглядывая чужого. Лимон пригладил пух на лысине, откашлялся и продолжил:

— Разрешите представиться: Кисляев Георгий Федорович. Тутошний житель. Рабочий саночистки. Крыс да мышей травим… И узнал я, господа хорошие, что вы затеваете демонстрировать.

— От кого узнал, ты, труженик? — крикнули из толпы.

— Да уж… нашлись добрые люди, — развел руками Лимон. — Не по нраву, выходит, вам господин председатель всего Европейского парламента. Нехорошо, господа! Мы, рабочие, это резко не одобряем.

— У тебя не спросили! — бросил кто-то.

— Да, — согласился Лимон. — Не спросили. И совершенно напрасно. Если вы против визита, то, следовательно, и против новой правительственной программы. Может, у вас есть решение проблем, стоящих перед обществом? Сомневаюсь. Может, вы знаете, как накормить голодных и одеть раздетых? Не верю. Что у вас, господа, вообще за душой, кроме манифестов, заклинаний и тех тряпочек, которыми вы собираетесь сегодня размахивать перед носом нашего доброго гостя из Женевы? Умоляю, господа, от лица трудящихся умоляю: не стойте на дороге прогресса. Он вам отдавит ноги!

— Да это же провокатор! — с веселым любопытством крикнул сочный тенор. — Посмотрите, живой провокатор!

— Переодетый патруль, — веско сказали рядом с крыльцом. — Я его видел на Самотеке вооруженным до зубов.

— Кто сказал, что я провокатор? — загремел Лимон. — А ну, сволота, выйди, покажись рабочему!

На крыльцо неспешно поднялся коренастый молодой человек в кремовой рубашке — мышцы у него под короткими рукавами ходили, как пушечные ядра. Он встал перед Лимоном, усмехнулся и спросил:

— Сам пойдешь или за ручку?

— Ага! — закричал Лимон. — Вы не готовы спорить принципиально! Вы надеетесь только на своих опричников. Стыдитесь, господа!

Выкрикивая все это, он неуловимо перемещался в пространстве, пока молодой человек с крепкими мышцами не оказался у него за спиной. Увидев, что противник показал тыл, молодой человек расслабился и уже руку протянул, чтобы взять крикуна за шиворот. Тут Лимон и врезал ему локтем под вздох, и сразу же выбросил вверх кулак, так что молодой человек, согнувшись от страшной боли, налетел на кулак носом. Из толпы уже набегали другие крепкие молодые люди в одинаковых кремовых рубашечках. Одного Лимон свалил ударом в колено, другого — прямым в горло. Однако нападавших было многовато, и вскоре Лимон, хрипя и шатаясь, закружился по крыльцу. Двух, выкручивающих ему сзади руки, он саданул спинами о перила и на несколько секунд почти восстановил равновесие.

И тут все замерли. Со стороны Большого Головина подъехал патрульный «мерседес», и оттуда выскочили, словно чертики из коробки, трое в синем. Патрули были в полной боеготовности — жилеты, пластиковые щиты, дубинки, автоматы. Толпа хлынула в арку под домом, но и там уже синело. Потом раздался грозный рык тяжелого автомобиля, и арку закупорил металлический фургон с косой надписью: «Перевозка мебели населению».

Из толпы выбрался пожилой мужчина с брезгливыми складками вокруг породистого рта и подошел к старшему наряда:

— В чем дело, унтер-офицер?