Встретимся в раю

— Понял, — осклабился Кот. — Деловые все стали, спасу нет! Ладно, миленький, не задержу.

Охранник тем же нетерпеливым знаком попросил палку, подергал ее, повертел и вернул Зотову.

— Второй этаж, налево, — выдал он наконец ценную информацию. — На левую, значит, руку…

На втором этаже панели были обшиты светло-зеленым пластиком, а на полу лежала пепельная дорожка с мягким толстым ворсом, о который Зотов, оглянувшись, предусмотрительно вытер пыльные башмаки. Хорошо устраиваются люди в «Аргусе», ничего не скажешь… За дверью с номером 21 и табличкой «A. A. Сальников» оказалась крохотная приемная: барьерчик, хлипкое креслице для посетителей и тощая нелюдимая секретарша с острым профилем, которая истово терзала клавиатуру мощного «Сириуса». Зотов покосился на компьютер и даже вздохнул от зависти.

А потом, усевшись в креслице, вспомнил бригадира с участка нормалей, Женю Буханцова. И улыбнулся. Этот Женя умудрился ввести в «Сириус» сложную игровую программу с мультипликацией: безобразная горилла гонялась за пышной блондинкой, и, если играющему удавалось путем ввода разных команд заставить гориллу схватить блондинку, на экране начиналось совершенно невообразимое непотребство. Частенько по вине играющего горилла натыкалась на пальмы, в изобилии росшие по экрану. Тогда зверь поворачивался к неумехе, грозил кулаком и плаксиво спрашивал: «Очки дома забыл, козел?» От непосвященных Буханцов запирал программу кодовым матерным словом…

Пока Зотов, прихлебывая ароматный кофеек, вспоминал Женю и свой цех на «Салюте», совещаловка у Кота закончилась. Из кабинета вышли два добрых молодца, с которыми Кот напоследок поручкался. Одному Сальников даже пожелал по-немецки всех благ, правда, с сильным тамбовским акцентом. Зотов чуть не подавился кофейком, потому что в другом джентльмене в белой чесуче узнал сокурсника, Вадика Веревкина. Тесен мир, подумал Зотов, и ему почему-то стало неловко за посох свой затерханный, за ботинки разбитые и лоснящиеся штаны. Давно он перестал всего этого стыдиться. А тут, значит… Хорошо, что Веревкин не обратил никакого внимания на сгорбленного и неряшливого, похожего на бомжа человека в углу приемной — взглянул как на пустое место. Вот и Вадик, активист, лидер перестройки в институте, научился не замечать нищету.

— Заходи, миленький, заходи! — обернулся Кот к Зотову и повел ручкой в сторону кабинета. — А ты, Верунчик, пока ни с кем не соединяй. У нас с господином Зотовым будет длинный и серьезный разговор.

Ну-ну, усмехнулся Зотов, поднимаясь. Разговоры говорить — не дрова рубить.

Кабинет у Сальникова оказался небольшим, обставленным со спартанской простотой: стол, десяток металлических кресел да еще стеллажик с игрушками и стопками проспектов. Ничего лишнего, кроме, цветастеньких штор с оборочками, совершенно дико выглядевших в строгой обстановке.

Почти за двадцать лет Кот мало переменился — та же квадратная мордочка, жирные ручки, неплотно прилегающие к туловищу, и пузцо, которому тесно было в легоньких светлых штанцах. Правда, лысинка появилась у Сальникова, розоватая, как попка младенца. Она застенчиво выглядывала из жестких, в разные стороны торчащих белесых вихров.

— Ай-яй-яй! — запричитал Кот, усаживаясь за голый стол и роняя в ладонь подбородок. — Ай-яй-яй, милый друг Зотов… Ох, пообтрепало нас времечко, пообтрепало!

Милый друг… Зотов вспомнил, как тряс Кота за грудки и орал: «Еще раз залезешь в котел, убью, тварь!» А Кот пыхтел, вырываясь, и шептал: «Брехня, Зотыч, какой котел… Ну, персики у дехкан на мучицу выменял, немножко мучицы! Надо же ребятишкам сладенького попробовать…»

— Да, прошелестело времечко. — Кот скорбно сложил толстые губы. — Худой ты какой, бледный… Слава Богу, живой! Верно?

Зотов хотел сказать, что и Кот тоже весьма живой и что, судя по румянцу, не собирается в ближайшее время отбывать в мир иной. Хотел съязвить, но почему-то остерегся.

Угощайся! — Кот с пыхтением полез в стол, достал коробку сигар. — Садись поближе, садись, закуривай. Это гаванские, рекомендую, миленький. Правда, их теперь делают в Майами-Бич, но разница незаметна.

У Зотова глаза полезли на лоб — еще бы, Кот по-человечески заговорил! Сроду ведь Сальников не курил, для чего-то здоровье берег. Вот и теперь сигару не взял.

Сам не причастился? — спросил Зотов, выбирая и нюхая длинную коричневую сигару, от которой пахло не нашим солнцем.

Иногда балуюсь за компанию. — Кот протянул Зотову серебряную гильотинку и такую же серебряную плошку с толстым огарком розовой свечки. — Ты кончик-то обкуси, родной, обкуси да над свечечкой поводи. Над живым огоньком поводи, а уж потом закуривай, лови кайф полной грудью.

Зотов так и сделал. Прикурил, затянулся и закашлялся — с непривычки.

— Хорошо живете, — сказал он, чтобы скрыть смущение от кашля.

— Хорошо, — согласился Сальников. — Сами хорошо живем и другим помогаем. Если другие, как говорится, со всем к нам почтением.

— Я с почтением, — успокоил Сальникова Зотов. — Давай выкладывай, зачем звал.