Встретиться вновь

— У нас не было времени. — Алекс тоже расслабился, отогнав ревность и недоверие. — Мне удалось раздобыть небольшую яхту, и вчера мы плавали на Лох-Гойл. Посмотрели окрестности. А сегодня погодка как раз для рыбалки. Можно попробовать… Если ты останешься.

Стивен не собирался оставаться. Он вообще думал только об одном, когда ехал сюда: оказаться в кругу простых и милых сердцу мелочей. Таких, как детский смех или спокойный взгляд Джудит. В первую минуту встречи Стивен ощутил странное, необъяснимое чувство, будто он вторгся в их жизнь без приглашения, как третий лишний. Но все сомнения улетучились от одной улыбки Джудит и веселой болтовни Мойры и Чарли. Дети всегда души не чаяли в Алексе. Поэтому совершенно естественно, что он так подружился с Джудит.

— Если решишь задержаться, можешь ночевать у миссис Макким. Она будет рада. Я уезжаю сегодня вечером, так что место освободится.

— Большое спасибо. — Стивен колебался, ожидая, что Джудит заговорит. — Но будет ли это удобно для миссис Макким?

— Алекс все устроит, — ответила девушка и улыбнулась Алексу. — Она ему точно не откажет. Он из нее веревки может вить!

— Не верь ни единому слову! — Алекс повернулся к Стивену. — Никто не может безнаказанно вить веревки из Мэри Макким. Так я поговорю с ней, чтобы она тебя приютила?

— Да, пожалуйста. — Стивен удивился тому, как легко стало на сердце, когда решение было принято. — Я останусь до выходных. Ты к тому времени вернешься?

— Вряд ли. Наверное, мне следует появиться в «Фернили».

Услышав о доме, Стивен нахмурился. Интересно, что случилось между ним и сестрой, что так обеспокоило его, подумала девушка.

Однако поговорить по душам им в тот день не удалось. Стивен позаимствовал удочки у старого рыбака, которого встретил на берегу, и вся компания отправилась на яхту.

День выдался на славу. Алекс провез их по всему заливу и показал «рыбные места». Впрочем, там удалось поймать только мелкую макрель, которую тут же отпустили обратно в воду, и угрожающе пучившую глаза морскую собаку, которую отпустили с еще большей поспешностью.

Алекс, встретивший дядю весьма холодно, теперь старался загладить свою нелюбезность. Он был душой компании, сыпал шутками и только изредка поглядывал на Джудит, восхищаясь тем, с какой легкостью и непринужденностью она участвовала в общем веселье, и жалея о том, что не может смешить ее вот так каждый день. Алекс развлекал детей и успевал управлять яхтой со сноровкой старого морского волка. Глаза Джудит сияли счастьем, в них не осталось и тени смущения или неловкости. А старина Стивен резвился, как ребенок, — чего за ним обычно не водилось.

Когда пришло время прощаться, Алекс с удивлением обнаружил в себе новый всплеск ревности, которая охватила его при появлении Стивена.

— Ну, ты тут приглядывай за ними, Чарли, — наставлял Алекс мальчика, ероша его волосы. Погрустневший Чарли прибежал на причал, чтобы проводить друга и столь полюбившуюся всем «Леди Розабелль». — Смотри, чтоб они ненароком дров не наломали, пока меня не будет. Главное, к воде их не подпускай!

— Ты скоро вернешься, дядя Сенди? — заглянула ему в глаза Мойра, прижавшись к его руке.

— Хотелось бы. Но мне, наверное, придется поехать в Эдинбург в пятницу. — Он перевел взгляд на Стивена и Джудит, стоявших у края причала. — Я, возможно, буду в Данросси. Что-нибудь передать от тебя маме?

— Ничего, спасибо. — Стивен свел брови. — Я поговорю с ней сам, когда вернусь.

— А когда это случится? — поинтересовался Алекс, заводя мотор.

— На следующей неделе. А до того времени мне нужно кое-что уладить.

Алекс встал за штурвал.

— Пока! — крикнул он провожающим. Они махали ему вслед до тех пор, пока «Леди Розабелль» не скрылась за мысом.

Оставшиеся до выходных два дня Алекс был поглощен своими служебными делами. Только в субботу утром он выехал в Данросси. Беспокойство, поселившееся в нем, усилилось оттого, что впереди его ждали выходные в «Фернили». Алекс подумывал, не уговорить ли мать съездить с ним в Эдинбург развеяться. Она осталась в доме одна и, наверное, очень страдает от одиночества. Разумеется, Оливия сама выбрала такую жизнь. Но всякому трауру должен, рано или поздно, быть конец. Отца нет уже больше двух лет.