Вторая часть Великого похода. От океана до степи

Тем временем на опушке превратившегося в болото леса творилось духи знают что...! Без малого сотня молодых горячих юношей и девушек, для которых это был первый поход, развлекали себя как могли: пара десятков устроили скачки, пытаясь выбросить друг друга из седла на полном скаку; вдвое большее число образовали круг, внутри которого звенели мечами в шутейном поединке; не утерпевшие до ночного привала парень и девушка наслаждались молодостью и здоровьем в ближайших кустах, а не меньше пяти зрителей (три парня, две девушки) увлеченно наблюдали за происходящим, стоя в седлах. Сотник быстро навел порядок и смог наконец по назначению использовать плеть, досталось всем: и тем кто должен был присматривать за заводными лошадьми, и дозорным, и нетерпеливым любовникам, и зрителям их любви, и победителю поединка на мечах, и его противнику, и тому кто принимал ставки, и вообще всем, кто подвернулся под горячую руку. Молодежь стоически перенесла наказание -- заслужили, и через несколько минут, когда отряд отправился в обход непроходимого леса, наказанные шутили и смеялись наравне со всеми.

Сотник с отеческой любовью наблюдал за весело перешучивающейся и гогочущей молодежью, его подпорченное задержкой настроение неуклонно росло, он вспоминал себя в их годы и словно сам молодел телом и душой. Совсем скоро юные орки узнают азарт битвы, убьют первых настоящих врагов, возьмут первую добычу, испытают непередаваемый экстаз победы, насладятся-позабавятся с пленниками и пленницами, познают чувство абсолютной власти над ними и в то же время прочувствуют боль от ран и потери товарищей, поймут что такое настоящая ярость, оценят необходимость дисциплины в бою -- они станут воинами, и все их нынешние детские дурачества сразу станут не важны.

Час спустя сотник смог полюбоваться на причину и источник болота -- огромная плотина-бурелом перегородила путь лесной реке и пустила ее вспять и вокруг. Старый орк не сошел с ума чтобы лезть, тем более посылать своих подопечных в жуткое переплетение корней, стволов и веток, а потому отряд продолжил путь, но сперва спешившийся орк внимательно осмотрел несколько пеньков, а также составлявших бурелом стволов и покивал сам себе, увидев на древесине пусть и старые, но явственные следы топора. Еще полчаса и изуродованный лес закончился, сотня поворотила коней, скользя по глубоко втиснутому меж лесов участку родной им степи...

Крик! Воин и конь провалились под землю!

Крик! Кричит красавец конь под ничего не понимающим орком! Всадник едва успел соскочить с упавшего на бок и забившегося от дикой боли скакуна! Из переднего копыта что-то торчит, и бьет струей кровь!

Молодые орки растерялись, вертя во все стороны головой, но рык сотника привел их в чувство: воины успокоили напуганных коней, появились луки, на тетивы легли стрелы. Между тем шаман пытался найти врагов, а спешившийся сотник подбежал к бьющемуся в припадке коню и его столбом застывшему рядом хозяину. Звонкий хлопок ладони по затылку привел юношу в чувство, и он достал щит, прикрывая склонившегося над конем старого орка. Конь уже не бился, а дрожал и на своем конячьем языке жаловался на боль в передней правой ноге. Командир сотни внимательно осмотрел глубоко сидевший в конской ноге кол, бросил взгляд на ямку, что осталась после него, поцеловал коня в глаз, в губы, сказал тому на ухо несколько успокаивающих слов и... одним внезапным отточенным ударом кинжала прервал мучения коня. Сотник держал голову коня пока тот окончательно не затих, ласково перебирая его гриву, попросил у него прощения, а потом другим, резким, громким, злым голосом приказал всем спешиться и внимательно смотреть под ноги.

-- Вокруг нет никого кроме неразумных зверей, - сообщил подошедший шаман. Сотник кивнул, он и сам это понял -- если бы засада, уже летели бы стрелы.

Командир отряда вытер кинжал о гриву коня, встал и внимательно глядя себе под ноги отправился к тому месту, где раздался первый крик. Чутьем опытного воина он уже знал что там увидит, но все равно не смог сдержать яростного рыка, глядя на пронзенные кольями мертвые тела -- шестнадцатилетний мальчишка и четырехлетка жеребец больше никогда не поскачут по степи.