Вторая дорога

Отец и сын были похожи. Интересно, а этот, сослуживец Филиппа, наверное, тоже был похож на них. Действительно, тесен мир. Спасалась от погони и оказалась в семье друга младшего брата.

А к ним уже спускалась немолодая, но сохранившая величественную осанку женщина в сопровождении двух юных девушек, удивительно похожих друг на друга. Видимо, жена барона с дочерьми.

С легкой усмешкой опытной женщины графиня отметила, как подобрались, подтянулись шевалье и виконт. Ну что же, пусть молодежь поболтает. Во всяком случае, она уверена, что хотя ее спутники и неотесанные солдафоны, но настоящие кавалеры.

Как и положено в уважающей себя провинции, в замке немедленно был накрыт стол, к которому и пригласили путешественников.

Только де Савьер отстал, попросив барона задержаться на два слова. И этот разговор для ушей графини уже не предназначался.

– Барон, у меня к вам дело.

– Увы, шевалье, жизнь меняется. Раньше дворяне приезжали в Безье, чтобы оценить хорошее вино и хорошую компанию. Но, боюсь, те прекрасные времена миновали. – Барон был искренне расстроен – последнее время баронесса стала пилить его по поводу частых пьянок. Пришлось прекратить, а тут такой повод, и вдруг дело! Облом, однако. Но все равно интересно.

Лейтенант вытянул руку, раскрыл ладонь, и на ней возникла позолоченная брошь. Ничего особенного, так, дешевка. Только это была та самая брошь, которую развеселая Сесиль дарила своим любовникам – баронам де Безье.

Барон схватил де Сезара за плечи, требовательно посмотрел в глаза… только не нашел сил задать вопрос. Простой, логичный, тот самый. Не смог, только посмотрел.

– Жан хотел написать записку, потом сказал, что почерк можно подделать. И попросил передать это.

– К черту объяснения, где он?

– В Безье, в таверне «У Огюста», ждет вас. Просил приехать завтра, а сегодня сделать одно дело – принять графиню как дорогую гостью…

– Об этом он мог и не просить, знал же, что по-другому и быть не может.

– Вы не дослушали. Графиню надо еще и напоить. Сильно, чтобы завтра она не вспомнила сегодняшний вечер.

– Напоить и… – барон недобро прищурился.

– И все. Вы же знаете Жана – он не любит объясняться. Если хотите – спросите сами. Только не забудьте, что теперь его зовут Ажан. Просто Жан Ажан, отставной унтер-офицер. И еще, он просил никому не рассказывать, что жив. Вообще никому.

В этот вечер владетельный барон де Безье был в ударе. Он шутил, он рассказывал о приключениях своей боевой молодости. А как он слушал! Это ерунда, что женщины любят ушами. Прежде всего, они любят, когда их слушают. Восторженно, сопереживая, ахая и охая в нужных местах. А барон был неотразим, очаровав быстро хмелеющую мадам де Бомон и заслужив серьезные претензии от баронессы.

Утром, проходя мимо комнаты графини, де Безье услышал богатырский храп, более приличествующий могучему мужчине, чем очаровательной женщине, пусть и вдребезги пьяной. Что же, просьбу Жана он выполнил с избытком – вспомнить события прошедшего вечера мадам де Ворг не грозило никогда.

Зато двор замка буквально искрился от заливистого смеха юных баронесс! Что уж им рассказывали шевалье и виконт, слышно не было, но девчонкам, точнее уже девушкам, это явно нравилось. Ладно, пусть молодежь веселится. Сейчас главное не это.

Трактир «У Огюста» был лучшим в городе. Лучшая кухня, лучшие комнаты, лучшая конюшня. Дорого, зато все действительно лучшее.

Войдя в зал, барон огляделся. Все знакомо, даже привычно. Несмотря на утро, все на своих местах. Хозяин – за стойкой, подавальщица, разбитная энергичная девушка, в зале. Четверо посетителей за столами – знакомый священник, кузнец с подмастерьем и седой путешественник в простой дорожной одежде.

Де Безье подошел к стойке.

– Здравствуй, Огюст, как твои дела? Много ли постояльцев?

– Нормально дела, ваша милость, народ любит провести вечерок в нашем заведении. Только для постояльцев сейчас не сезон, они будут ближе к осени, когда начнется торговля. Так что сейчас – увы.

– Что, вообще никого?

– Да можно и так сказать. Только вон тот, – он указал на седого мужчину, сидевшего к ним спиной.

А тот словно услышал, что речь о нем, и обернулся.

И де Безье взглянул на лицо своего сына.

Последний раз он видел это лицо два с половиной года назад. Тогда это был темноволосый, веселый юноша, едва начавший бриться. Сейчас перед ним сидел рано поседевший мужчина с лицом, изуродованным шрамом. И тем не менее это был он. Выходец из другого мира, занявший тело Жана де Безье по воле обряда замены. Долгое время этот человек был для барона немым укором, каждый взгляд на него разрывал отеческое сердце, но, в конце концов, он сумел занять в нем место, предназначенное для самых близких друзей.

– Ваша милость, – Жан обратился официально, – у меня к вам устное послание.

– Раз устное, – поддержал игру барон, – давайте поговорим на улице. Я еду по деревням, осматриваю хозяйство. Вы на лошади?

– Буду рад сопровождать вас, господин барон.

Разговор продолжился, когда де Безье и Жан выехали из города.

– Долго же ты не давал о себе знать.