Вторая древнейшая. Беседы о журналистике

Концепция поможет быть «зрячим» в командировке. Собирая под нее материал, журналист должен ответить на вопросы, которые прежде, при ознакомлении с письмом, ему и в голову не приходили. Например, действительно ли авторитетен комсомол на данном заводе? Чем именно? Какими делами он заработал влияние на общественную жизнь коллектива? Является ли производным авторитет секретаря от авторитета заводского комсомола? Каким образом прошел в секретари «герой»? Какие изъяны в методике подбора кадров сегодня болезненно мстят нам за то, что вчера мы их не замечали? Секретарь-взяточник — формальный вожак молодежи или действительно лидер? Всегда ли совпадают в одном лице лидерство и вожачество? И т. д.

Значит ли это, что наша концепция непорочна и устоит при любых ветрах, как пирамида Хеопса? Нет, конечно. В принципе, думаю, как тема она устоит: комсомол в самом деле набирает авторитет, зарабатывая равенство в «треугольнике», по крайней мере при решении бытовых проблем. Но в данном конкретном случае концепция может и лопнуть. Вариантов ее гибели можно назвать не меньше, чем вариантов устойчивости. Например, если вдруг выяснится, что «герой» не такой уж авторитетный человек, как мы предполагали, и комсомол на заводе вовсе не знаменит делами и влиянием, а была элементарная взятка по чьему-то наущению, «под» кого-то, истинно авторитетного, и секретарь как раз по слабости своей исполнял роль передаточной инстанции. Все возможно?

Как быть тогда? Я вижу три выхода из положения. Первый: отказ от факта во имя сохранения темы и концепции. Это значит, надо набраться терпения и подождать (или поискать) другой фактический материал, подходящий к нашей концепции. Второй: переход на другую тему и концепцию с использованием данного факта. Перестраиваться следует на месте, и это плохо, но мы сами виноваты, потому что обязаны были, размышляя над фактом, предусмотреть несколько вариантов тем и концепции. Третий: остаться с выработанной концепцией, хотя фактический материал «не лезет» в ее рамки. В этом случае, столкнувшись с «мешающими деталями», не избегать их, а так и писать: я, мол, думал, что комсомол на заводе вырос, приобрел влияние и случившееся — издержка роста, и тогда перед нами встала бы проблема кадров, однако фактическая ситуация оказалась иной, но это не должно помешать нам сделать выводы, способные предотвратить или смягчить последствия грядущего явления. (Вот где, кстати, автор материала имел бы шанс подняться на уровень высокой, то есть настоящей, публицистики!)

Подведем итог. У нашей концепции, конечно, могут найтись оппоненты, но я не готов спорить с ними, потому что ставил перед собой совсем иную задачу: продемонстрировать ход мыслей журналиста, размышляющего над фактом. При этом, чтобы не затягивать разговор, ограничился собственной интуицией, которая может оказаться либо ошибочной, либо недостаточной для решения вопроса по сути. В действительности, если бы мне пришлось заниматься этим делом, я бы прежде всего посоветовался со знающими людьми, посмотрел бы выводы социологов Горьковского политехнического института, которые исследовали в свое время проблему формального и неформального лидерства, нашел бы специальную литературу по вопросу о комсомольском авторитете и влиянии на общественную жизнь страны — короче говоря, набрался бы знаний, а затем либо отказался от концепции, либо упрочил ее настолько, что был бы готов ввязаться в спор с оппонентами. Однако разговор наш касается методологии журналистской работы, и потому не будем отвлекаться.

Обман

Со дна моей памяти вдруг поднялись на поверхность два сюжета, разделенные годами. Один сюжет я называю «определяющим», а другой «сопутствующим». Но как они сложатся в единую картину в читательском восприятии, я не знаю. Хронология вообще понятие мистическое: время и дробит нашу жизнь на этапы, и причудливо ее объединяет; об этом я, признаться, прежде не задумывался.

Заголовок моего материала исполняет функцию знаменитого чеховского ружья, которое, вывешенное на сцене в первом акте, пальнет, когда придет его время. Потерпите, такова драматургия; от нее нет смысла уходить, чтобы не потерять читателя раньше положенного.

А начнем с «определяющего» сюжета. Дело было в ту пору, когда я работал спецкором «Комсомолки», проще сказать — давно. Обратите внимание на то, что я бережно избегаю дат. Но именно в них, возможно, ключ, которым мы попытаемся открыть хотя бы одну из причин нынешнего безрадостного нравственного состояния нашего общества.

Итак, представьте себе: идея узнать, «кто и какие наши дети сегодня», родилась у меня в тот момент, когда я находился в Нижнем Новгороде (в ту пору — Горьком). Такое могло прийти в голову только журналюге, взращенному молодежной газетой. Социологии, как науки, в те времена как таковой еще не было. Мне оставалось одно — анкетирование. Что ж, попробую! Кустарь-одиночка нынешний «сам себе режиссер». Причем никаких социально-педагогических или научных целей я перед собой не ставил, была голая журналистская любознательность.