Вторая древнейшая. Беседы о журналистике

1. Нет, не берусь заранее определять вину детей в этой наисложнейшей жизненной ситуации. Не буду выносить приговор «за глаза», пока не выясню условия, в которых дочери оказались, не разберусь в подробностях. Не судья я четырем женщинам и потому, еще не купив билет на поезд, не стану настраивать себя ни за них, ни против. Предположения хороши для исследования, а не для приговора.

2. Но, с другой стороны, хорошо известно, что для современного общества в принципе характерно «похолодание» отношений между людьми, даже близкими. Его реальность для всех очевидна. Научно-технический прогресс ведет к очень быстрым изменениям вкусов, привычек, моды, стиля жизни, за которыми далеко не все одинаково поспевают, отсюда и трещины между родителями и детьми, между прошлым и настоящим, настоящим и будущим, и вообще есть угроза, что духовные отношения могут замениться отношениями «вещными» по принципу «использовал выбросил».

Что в итоге «всеобщего похолодания», какие еще плоды мы собираем в реальной жизни? У Е. Богата есть печально-веселый рассказ о том, как однажды он явился к своим лучшим друзьям просто так — посидеть и попить чаю! — и насмерть их перепугал, до такой степени они отвыкли от «простых» немотивированных посещений, да еще не предупрежденных телефонным звонком. Наиболее остро процесс похолодания происходит в семье, в этой главной ячейке общества: даже самые близкие родственники звонят друг другу по телефону раз в год «по обещанию», да и то лишь когда им что-то «надо».

Что делать? Ни мы, ни все человечество уже не имеем возможности во имя покоя «отменить» научно-техническую революцию. Тем более что это скорее несомненное благо, которое дает неизмеримо больше того, что отнимает. Но необходимо искать реальные силы, которые способны уменьшить издержки, сопутствующие прогрессу. В первую очередь надо бить во все колокола, привлекая внимание общественности к печальному явлению.

3. В таком случае, размышляем дальше, не посчитать ли нам факт, содержащийся в письме работника сельсовета, достаточным поводом для очередного удара в колокол? Безусловно. Если процесс похолодания остро протекает в городской семье, то в деревенской — тем более, там он «кричит», «вопиет», потому что деревенская семья консервативней городской, патриархальней, с сохранением «вы» к родителям, с умением сострадать, плакать на чужих похоронах, и тем ей больней, крестьянской семье.

4. Стало быть, непременно следует рассказать читателю историю данной семьи, пораженной «холодом». Самое страшное и горькое чувство, вызывающее недоумение, заключается в том, что каждый член семьи может оказаться по-своему прав. У каждого будут, по-видимому, свои оправдания разного характера. Это будет относительно надежная броня, прикрывающая равнодушие действующих лиц печальной истории. Но от чего и от кого «защищаться» им? Друг от друга? Или от общественного мнения, которое, увы, по этому поводу либо отсутствует, либо неярко выражено, либо несправедливо?

5. А как быть с позитивной программой? Какой «рецепт» предложить конкретной семье, да и другим тоже, от «похолодания»? Как «утеплить» отношения между людьми, как достичь мира, устраивающего и четырех детей, и слепого отца? Призывами? Угрозами? Убедительно нарисованной перспективой нравственного распада личности? Пожалуй. Можно взять социально-психологический аспект явления, не пожалеть художественных средств и красочно, зримо выявить нравственные потери сестер, сегодня отказавшихся от отца, а завтра — друг от друга. Но будет ли этого достаточно? Справедливо ли оставлять в стороне общество? Разве оно не способно принять какие-то меры общегосударственного характера, способствующие всеобщему «потеплению»? Не знаю, надо бы еще посоветоваться со знающими людьми. Почему бы не начать в газете серьезный разговор о введении дополнительных льгот работающим женщинам или имеющим детей престарелым родителям? Почему бы не облегчить бракоразводные процессы, что только укрепит нравственность семьи? Почему бы не развивать дальше внутрисемейную демократию? Почему бы особым законодательным актом не ввести так называемый «родственный иммунитет», то есть разрешение не свидетельствовать против родственников в суде?