Вторая Гаммы

Прошло добрых четыре часа, пока о нем наконец вспомнили, но сделал это, во всяком случае, на первый взгляд, не Маран, два стражника, отодвинув дверь в обиталище Дана, подозвали его и провели не более и не менее, как к выходу из шатра. Неужели Маран исхитрился добиться его немедленного освобождения? Невероятно. С бьющимся сердцем он шагнул через порог, оказался на освещенном еще довольно высоко стоявшим солнцем пустыре и на минуту ослеп от яркого света. Тюремная крыса, ха-ха. Потом он, правда, обвыкся и сразу увидел Марана, сидевшего верхом на каоте. Обширное пространство перед «шапито», свободное от шатров и кострищ, было очищено еще и от зевак и предоставлено ему для демонстрации навыков наездника, как понял Дан, поглядев по сторонам и увидев немало воинов, стоявших кучками у дальних палаток или у «дворца», среди последних оказался и Бетлоан, следивший за Мараном с нескрываемым любопытством. Конечно, скакун из каота был никудышный, но Маран заставил-таки его проделать кое-что из освоенных в манеже на Земле трюков. Дан и сам был наездник не из худших, да и в манеж они ходили обычно вдвоем, потому он следил не столько за Мараном, сколько за реакцией зрителей, и остался доволен произведенным впечатлением. Под занавес Маран галопом пересек пустырь, на всем скаку остановил каота прямо перед Бетлоаном, а заодно и Даном, поскольку правитель, окруженный десятком приближенных, стоял от Дана в нескольких шагах, и по-киношному лихо спрыгнул на землю.

— Ездить ты умеешь, — сказал Бетлоан.

— Я умею все, что должно уметь мужчине, — ответил Маран с легким оттенком высокомерия.

Дан насторожился. Маран и бахвальство были несовместимы абсолютно, и подобное его поведение означало, что таков здешний стиль, что Маран со своим уникальным чутьем моментально в этом разобрался и теперь не хвастал, а просто работал. Конечно! Дан сразу вспомнил, как Паомес рисовал и рисовал людей и каотов, дабы превзойти в могуществе и богатстве его, Дана, несуществующее племя. И, значит, правильно он сделал, что не отстал, не уступил первенства.

Бетлоан некоторое время, прищурившись, смотрел на Марана, затем повернулся к придворным и сделал знак одному из них. Тот немедленно вышел вперед и вынул из ножен меч, другой же приближенный вынул свой и протянул Марану. Дан поежился. Конечно, фехтованием в Разведке с некоторых пор заведовал олимпийский чемпион, правда, шпажист, а не мечник, но его подопечным приходилось управляться и с мечом, и с саблей и иным не спортивным, а историческим холодным оружием, к тому же в свое время, перед тем, как присоединиться к участникам похода в Атанату, они с Мараном в тренировочном зале Периценской орбитальной станции освоили все приемы весьма изощренного лахинского боя на мечах, но что если тут какие-то другие? А мечи ведь не деревянные, а боевые, стальные, правда, заточки вроде не первоклассной, но все же… Однако переживать ему пришлось недолго, Маран обезоружил своего противника на второй минуте, меч того отскочил на добрых пять шагов, а сам он застыл на месте, обалдев от неожиданности. Неизвестно, собирался ли продолжать испытание Бетлоан — Дан уже сообразил, что это испытание — но Маран сам подошел к воину попроще, попросил у него лук и единственную стрелу, а потом вдруг поманил Дана и, указывая на противоположную сторону площади-пустыря, небрежно бросил на языке кочевников:

— Попади в тот столб.

Дан взял лук с легким сомнением, в тир он в последний раз ходил перед экспедицией на Глеллу, да и то всего на четверть часа, дабы поддержать форму. К тому же чужое оружие… Лук, впрочем, оказался самый обычный, из других материалов, конечно, не из пластика, а из дерева, и тетива кожаная, если не из кишки, но устройством он ничуть не отличался ни от земного, ни от периценского. Дан еще меланхолично думал, что ничего удивительного в этом в общем-то нет, раз и тут, и там пустил корни homo sapiens, то бишь головы идентичны, стало быть, и изобретать они должны вещи аналогичные, или хотя бы схожие, а руки тем временем уже действовали, он автоматически вложил стрелу, поднял лук, прицелился и выстрелил. И вернул лук хозяину, только потом бросив взгляд на мишень. Стрела вонзилась точно в середину столба.

— Достаточно, — сказал Бетлоан. — Я вижу, вы действительно знаете ремесло воина. Хорошо, я согласен.