Вторая Гаммы

— А что за советы даешь правителю ты? — спросил он, чтобы сменить тему, но Паомес нахмурился, то ли функции его, как советника, были второстепенными, то ли держались в тайне, во всяком случае, он неопределенно повел рукой и впился зубами в мясо, Дан же на ответе не настаивал, довольный уже и тем, что прекратились дебаты о престолонаследии. Он хотел было попросить Паомеса прочесть продолжение «Искушения», но поостерегся, подумал, что не стоит слишком интересоваться судьбой неизвестных пришельцев, сущность сомнений, на которые намекнул Бетлоан, была ему в общем-то ясна, особенно после того, как Маран столь выразительно пересчитал собственные пальцы, словом, он предоставил Паомесу обгладывать очередную кость, что тот проделывал с неизменным энтузиазмом, не уступавшим рвению прочих едоков, а сам вернулся к мыслям о глеллах. Конечно, вряд ли Беомин общался с ними так кратковременно, как повествовалось в «Искушении», одно только устранение языковых барьеров… Хотя несомненно у глеллов в лучшие их времена была техника машинного перевода, позволявшая расшифровывать язык моментально, так, во всяком случае, предположил Патрик после одной из ночей (ибо подобными вещами он занимался в свободное от прочих, связанных с переездом глеллов забот, время, обычно ночью), проведенных в компьютерном зале Глеллы-города… Да и если б прародитель не был догматиком и человеком поверхностным и пробыл в городке пришельцев подольше, у него был бы случай увидеть, что они и едят, и пьют, и спят… Собственно, вряд ли он сбежал так быстро, чтобы этого не обнаружить, конечно, очагов и котлов у глеллов или палевиан оказаться не могло, но тюбики и бутылки… Просто не в интересах Беомина было их заметить или упоминать о них… Поосторожнее надо с этими кочевниками, вот что! Они сидят с тобой за одним столом и вроде не выказывают враждебности, но черт знает, что они о тебе думают, и как в действительности намерены с тобой поступить. Земные варвары ведь в большинстве своем считали доблестью обман и предательство…

За своими раздумьями он чуть не пропустил момент, когда отодвинулась занавеска, и в зал вошли девушки. Он сразу высмотрел Генису, сегодня та стояла потупившись, никаких умоляющих взоров в его сторону, то ли потеряла надежду, то ли интерес… Неужто?

— Гениса, — позвал он негромко, но она услышала, вздрогнула и подняла голову.

— Послушай, — спросил Дан Паомеса, — а я имею право на… ну могу я выбрать себе женщину?

— Разумеется, — сказал Паомес, насмешливо улыбаясь. — Ты ведь зван на пир. А это такое же угощение, как все прочее.

Угощение! От одного этого слова у него чуть не пропала всякая охота! Но девушка следила за ним взволнованно и тревожно, и Дан встал. Встал и поманил ее к себе, она прямо порхнула к нему и уцепилась за его руку. Однако, что делать дальше, он не знал, уйти так просто, даже в свою камеру, он вряд ли мог. Подумав, он подозвал одного из стражников, как и вчера стоявших вдоль стены, и объявил, что хочет вернуться к себе… объявил, и самому стало смешно, прозвучало так, словно какой-нибудь герцог просит у сюзерена разрешения удалиться в свое поместье. Стражник тем не менее кивнул и ушел за распоряжениями, а Дан хотел пока сесть обратно, но когда попробовал потянуть за собой девушку, та уперлась.

— Нельзя, — пролепетала она, побледнев то ли от страха, то ли от смущенья, — мне… нам нельзя.