Вторая книга

В общем, кажется самоочевидным в национальных кругах, что мы не можем быть очень хорошим союзником Еврейской Большевистской России, так как результатом, по всей вероятности, будет Большевизация Германии. Очевидно, что мы не хотим этого. Но мы опираемся на надежду, что в один прекрасный день Еврейский характер - и что самое главное, международный капиталистический характер Большевизма в России - может исчезнуть для того, чтобы освободить место для национал-коммунизма, антикапиталистического в мировом масштабе. Тогда эта Россия, проникнутая еще раз национальной тенденцией, вполне может подойти для рассмотрения с точки зрения союза с Германией.

Это очень большая ошибка. Она опирается на огромное незнание психики Народной Славянской Души. Это не должно удивлять никого, если мы вспомним о том, как мало знают даже политически мыслящие в Германии о духовных условиях ее бывших союзников. В противном случае мы бы никогда не упали так низко. Поэтому, если сегодня национальные политики в пользу дружбы с Россией пытаются мотивировать свою политику ссылкой на аналогичные отношения Бисмарка, они игнорируют все множество важных факторов, которые в то время, но не сегодня, говорили в пользу Русской дружбы.

Россия, которую Бисмарк знал, не была типичным Славянским Государством, по крайней мере, поскольку речь идет о политическом руководстве. В общем, у Славянства не хватает Государствообразующих сил. В России особенно, в правительственных учреждениях всегда присутствовали иностранные элементы. Со времен Петра Великого это были, прежде всего, очень многие Балтийские Немцы, которые составляли костяк и мозг Русского государства. На протяжении веков, многие тысячи этих Немцев были Русифицированы, но только в том смысле, в котором наша собственная буржуазия, наша национальная буржуазия, хотела бы Германизировать или Тевтонизировать Поляков или Чехов. Как и в этом случае, новооперившиеся Немцы на самом деле только Немецкоязычные Поляки и Чехи, также как и эти искусственные Русские остаются Немцами или, еще лучше, Тевтонами, в зависимости от их крови и, следовательно, их возможностей. Россия обязана этому Тевтонскому верхнему слою своим политическим Государством, а также тем, что существует ее небольшая культурная ценность. Великая Россия никогда бы не возникла, ни смогла бы она сохранить себя без этого на самом деле Немецкого верхнего и интеллектуального слоя. Пока Россия была Государством с самодержавной формой правления, этот верхний слой, который на самом деле совсем не Русский, также оказывал решающее влияние на политическую жизнь гигантской империи. Даже Бисмарк знал Россию по крайней мере частично. Именно с этой Россией мастер Немецкой политической государственности вел политическую деятельность. Но даже при его жизни, надежность и стабильности политики России, как внутренней, так и иностранной, опасно колебалась и стала частично непредсказуемой. Это заключается в постепенном подавлении Немецкой верхушки. Этот процесс трансформации Русской интеллигенции частично вызван тем обескровливанием Русской нации в результате многочисленных войн, которые, как уже упоминалось в этой книге, в первую очередь уничтожают расово наиболее ценные силы. На самом деле особенно офицерский корпус по большей части, не Славянский по происхождению, и в любом случае не Русский по крови. Вдобавок к этому пришло незначительное увеличение верхнего слоя интеллигенции, как таковой, и, наконец, искусственное обучение в школах реальной Русскости в смысле крови. Небольшое Государствосохраняющее значение новой Русской интеллигенции, как таковое, основано на крови, и показало себя наиболее остро, возможно, в нигилизме университетов России. В основном, однако, этот нигилизм был ничем иным, кроме как оппозицией, определяемой по крови реальной Русскости к расово чужеродному верхнему слою.