Вторая Книга. Друзья и Враги. Демоны наших сердец. Том Второй. Сердце власти (СИ)

— Что? — Комис сделал вид, что не понял, о чем говорит Нэй, но при этом чисто инстинктивно убрал руки за спину.

Нэй на это улыбнулся, сам выставил вперед левую руку. На его лице появилась гримаса боли или просто игра мимики, но при этом его мизинец неожиданно щелкнул, малость подрос на одну фалангу и согнулся в немыслимое для себя обычного положение, а потом снова выпрямился оказавшись вровень с безымянным пальцем:

— Его еще называют «оборотным мизинцем», знаком всех оборотней. Почему так происходит, никто не знает, изучатели, ученые, научники ломают голову, но факт есть факт. И примета верная. Если у кого-то замечен «паучий палец», тот почти стопроцентно оборотень. Правда, как я понял, он не постоянная хм… аномалия анатомии, а временный признак. Только после возвращения в нормальное состояние, в отходняке. Поэтому его еще нужно заметить.

Теперь Комис посмотрел на свои руки, и на левой предательски обозначился этот самый «паучий палец».

Да, если бы он продолжил бег и выпил бы ансортии, как хотел, то отходняк и не наступил бы. Хотя, если честно, Комис уже не знал, где его нормальное состояние, а где состояние оборотня, или, как их еще называли по самоназванию — тафгуры — «серые воины».

Но когда Нэй увидел у него паучий палец?

Комис снова убрал левую руку за спину, чтобы не светить пальцем, о котором он и забыл уже давно, и не придавал его появлению вообще никакого значения, а вон, оказывается, как дела обстоят!

Убрал, спрятал руку и спросил:

— А когда ты увидел у меня паучий палец? — и названия он этого не знал — «паучий палец», но вот смысл понял сразу. Отец с бабушкой даже и словом не обмолвились, есть и есть. Даже, кажется, рады были, когда он у него прорезался. Ведь несколько раз пил ансортию и с трудом, но во что-то там перевоплощался, но при отходняке все было нормально. А в раз четвертый или пятый мизинец наконец щелкнул четвертой фалангой. Правда, тогда Комис обучался перевоплощаться руками, может, поэтому и появился этот предательский или спасительный мизинец…

— За столом в трактире. Ты даже внимания на него не обращал, как и мои друзья — ни Сэм, ни Файнс. Хотя, может, ты обладаешь отводом взгляда? Поэтому никто не видит. Даже Изабелла?

И в самом деле Изабелла никогда не отмечала эту странность за Комисом. Сырое мясо — да, но не паучий палец. Не сказать, что она любопытная, жизнь в Ночной гильдии заставляет быть осторожным, а не любопытным, но очень внимательная, это точно. Но не разу не спросила. А вот Нэй все видит.

А почему у него в трактире палец прорезался?

— Перед салоном Изабелла решила в тот раз насладиться сексом, вот я и принял глоток ансортии, конечно, вне ее внимания. Но тут ей на глаза попалась записка одного из моих охранников о том, что я посетил салон этой, как ее, — задумался на секунду, стукнул себя по лбу, вспомнив: — Норы Мун. Вполне себе приличный салон, но, как потом рассказала мне Белла, когда-то Нора перебежала ей дорогу в одном деле, и с тех пор Белла не переносила ее на дух. И ей показалось, что она позвала меня, чтобы сделать Белле больно, ну, или вообще отбить меня у нее. Даже не понял, какая муха ее укусила. Поэтому я накинул куртку — еще не полностью разделся, страсть не началась — и сбежал, думая, что поброжу пару часов и вернусь, а она уже остынет, и мы спокойно поговорим. Но тут с тобой столкнулся, сам себя в зеркале видел, поэтому как в зеркало заглянул, а если считать, что ночью в полутьме знак сошо почти не виден, только в свете, то сам понимаешь, каково мое удивление.

Нэй усмехнулся:

— Ну, видимо, это судьба! — и уже более серьезно: — Что такое ансортия?

— Отец называл эту штуку катализатором превращения, не очень красиво, но довольно точно. Можно и без нее перевоплощаться, и, как я знаю по рассказам отца, есть среди нас такие существа, но, как я понял, это высшая форма нашего существования, — Комис пока старательно избегал названия своей расы. Расы? Интригу держал? Поэт, ха-ха. — Ни отец, ни я этой ступени не достигли. Хотя, может, бабушка и была этим высшим воином. Не знаю. В общем…

Проговорил и снял с пояса двухгорлышковую флягу, металлическое подобие бутылки, но с двумя горлышками и еще имеющая явно соединение посередине, и протянул Нэю; тот взял довольно аккуратно, открутил одну из крышек — редкость, кстати: в мире Каракрас предпочитали больше пробки, даже для бутылок и фляг для питья в походе — и принюхался и тут же сморщился от запаха:

— Ну и гадость, — и даже всем телом передернулся.

— Да не такая уж, — усмехнулся Комис. — Пахнет Аркетом, вот точь-в-точь!

Нэй удивленно посмотрел на Комиса, снова принюхался, хмыкнул:

— И в самом деле, милый добрый Аркет. Совсем я что-то в комфорте разнежился, — усмехнулся: — Странная фляжка. Причем, как я понимаю, двойная?