Вторая любовь

— Ты забываешь о том, — подчеркнуто-холодно заявила она, — что между нами капиталистическое соглашение. Другими словами, я плачу тебе, чтобы получить то, чего я хочу. — Глория сладко улыбалась, но ее глаза напоминали два острых клинка. — А я хочу, чтобы ты сию же секунду убрал от меня свои грязные лапы.

— Ничего себе! — негромко воскликнул Кристос. — А знаешь что? Ты и в самом деле настоящая чертова шлюха!

— Все дело в интерпретации. С моей точки зрения я была лишь упорной. Но если ты настаиваешь на том, что я была сукой, что ж, — Глория пожала плечами, — в любом случае, кого интересует то, что думаешь ты? Итак. Тебе выбирать. Или ты меня отпустишь, или больше не увидишь ни одного кругленького цента. Так как?

— Значит, ты считаешь, я за этим гоняюсь? За твоими долбаными зелеными?

— А разве нет? — Ее улыбка превратилась в язвительную ухмылку. — Поправь меня, если я ошибаюсь, но я и вспомнить не могу, чтобы ты хоть раз отказался от моих денег.

— Знаешь что, леди? Да пошла ты!

— Ой-ой, — не без сарказма отозвалась Глория. — Каков джентльмен!

Он подавил тяжелый вздох, задержал дыхание, чтобы успокоиться, и медленно выдохнул.

— Ты ведь можешь и ошибаться, — напряженно заметил Кристос.

— Да неужели? — Глория подняла искусно выщипанные брови. — С какой это стати?

— А тебе никогда не приходило в голову, что может быть, только может быть, ты мне действительно небезразлична?

Глория засмеялась:

— Ой, дай отдышаться! Ну разве это не вторая самая старая ложь на свете? Подумай-ка сам, детка, — на ее лице появилась злобная гримаса, когда губы повторяли его любимое ласковое слово, — может быть, ты себя и считаешь жеребцом. Но я тебе кое-что скажу! — Ему не хотелось этого слышать, но Кристос понимал, что Глория все равно выскажется. — Ты, — выложила женщина свой козырь, — ничем не лучше бродяги с Полк-стрит!

Кристос нахмурился.

— Да неужели? Так почему бы тебе не отправиться на Полк-стрит и не подобрать там себе кого-нибудь? Тогда я хоть от тебя отделаюсь!

Парень выпустил запястья Глории и оттолкнул ее от себя. Она шлепнулась на спину, подпрыгнула на матрасе, потом встала на колени и наблюдала, как Кристос хватает свои джинсы и натягивает их.

— И куда это ты собираешься? — требовательно поинтересовалась миссис Уинслоу.

— Туда, где воздух почище.

Он замолчал, завозившись с ширинкой, застегивая пуговицы снизу вверх. Потом подобрал с пола серую майку, хорошенько встряхнул и облачился в нее. Торопливо заправил ее в джинсы, щелкнул пряжкой пояса и взглянул на любовницу.

— В такое место, где нет этого дурдома.

Глория снова рассмеялась.

— Дай-ка я угадаю. — Она игриво постучала указательным пальцем по губам. — Ты пользуешься своим правом мачо и уходишь от меня. Верно?

— Это ваши слова, леди.

Казалось, Глорию это ничуть не беспокоит.

— Ты вернешься, — со знанием дела заметила она. — Такие, как ты, всегда возвращаются.

Кристос одарил ее взглядом, в котором не было ни грамма веселья.

— На твоем месте, я бы не стал на это надеяться.

Женщина изобразила громкий зевок.

— Поверь мне, милый, я и не надеюсь.

Ее гнев уже утих, и она только получала извращенное удовольствие, играя с ним. А почему бы и нет? В конце концов, ведь это ее обидели. Ведь Кристос почти было признался, что есть кто-то еще.

Он это сделал. И, по чисто мужской привычке, разве он не ведет себя именно так, как по общему мнению должен себя вести виноватый мужчина? Обижается, пыхтит, топорщит свои перышки изо всех сил, как будто это он жертва.

Да. Кристос заслужил это. Пусть покрутится. А она понаблюдает и получит огромное удовольствие, когда он станет ластиться, умасливать ее и упрашивать, чтобы только вернуть себе расположение миссис Уинслоу.

«Кто бы ни придумал эту старую поговорку, он ошибался, — размышляла Глория, развлекаясь, наблюдая за тем, как Кристос ходит вокруг, подбирая носки и ботинки. — Месть не то блюдо, которое следует подавать холодным. Совсем наоборот. Чтобы лучше им насладиться, отмщение надо подавать с пылу с жару — обжигающим, дымящимся, пузырящимся!»

Кристос — носки в одной руке, ботинки в другой, — стоял и с мрачным видом смотрел на нее.

— Ты все еще думаешь, что это такая игра, — напряженно произнес он. — Верно?

— Ах, мой дорогой. — Глория возвела очи горе. — Не можешь же ты на самом деле ожидать, что я стану принимать тебя всерьез. Разве не так?

Он воинственно посмотрел на нее.

— Если честно, то так и есть. Это мое мнение. Как только я переступлю через этот порог, — его палец, словно дуло пистолета, нацелился на дверь, — мы попрощаемся навсегда.

— О-ох! — женщина театрально содрогнулась. — Знаменитые последние слова, так я полагаю?

Кристос пожал плечами.

— Можешь думать так, как тебе нравится. Увидишь, что мне плевать.