Вторая любовь

Сонни устал ждать и от души желал, чтобы толстуха поторопилась. Ему очень хотелось поскорее закончить с делами. Раскаленная кухня в жаркий день не была идеалом его времяпрепровождения.

Снабженный кондиционером «лексус» манил его к себе.

Вот в чем неудобство общения через посредника. «Я бы мог напрямую связаться с Кармином, — думал Сонни. — Моя жизнь стала бы куда легче».

— В любом случае, — говорила тем временем Мама Рома, — мы не могли не закрыть ресторан. — Она ножом обвела кухню. На кончике лезвия блеснули красные чернила кальмара. — Видишь? Мы все обновили.

Теперь, когда сицилийка буквально ткнула его носом, Фонг увидел, что она права. Отремонтировали всю кухню, все блестело и было только что из магазина.

— Видишь? Все новехонькое. Плиты, грили, духовки…, раковины, холодильники, морозильные камеры. Утварь. Стоило, наверное, прилично, я не знаю, — женщина пожала плечами. — Может, двести тысяч долларов? Не скажу наверняка.

А Сонни думал: «Остается только гадать, сколько из всего этого стащили с грузовиков. А может, навели шорох на какого-нибудь бедолагу, снабжающего рестораны оборудованием?»

Толстуха улыбнулась.

— За всем этим проследил Кармин. Он в этаких делах мастак. Никто не осмелится его надуть!

Кармин! Сонни уставился на Маму Рому. Он просто не верил своим ушам! Всякий раз, как он сюда заходил, Кармин был здесь и наблюдал за ремонтом!

— Господи Боже! Вы просто мешаете меня с дерьмом, верно?

Мама Рома с грохотом опустила нож на стол и быстро перекрестилась, как принято в Старом свете — начертила большим пальцем крест на лбу, потом на губах и затем на груди.

Сонни воздел руки к потолку и сделал поворот на 360 градусов.

— Мать твою, я просто ушам не верю! — бушевал он. — Вы хотите сказать, что Кармин был здесь?

— Я разве не тебе велела следить за своим языком, а? — голос Мамы Ромы пронзил его, словно лезвие ножа, который она снова взяла в руку и угрожающе размахивала им.

Сонни сделал шаг назад, от всей души желая, чтобы эта кулинарка перестала целиться в него.

Мама Рома бросила взгляд на распятие на стене.

— Я тебе уже говорила. Я не потерплю bestemmia[34]! И не намерена этого повторять!

— Ладно. Ладно! — Сонни примирительно поднял руки ладонями вперед. — Прошу прощения. Меня просто немного занесло. Этого больше не повторится.

Мама Рома наградила его свирепым взглядом, но нож опустила.

— Лучше, чтобы не повторялось, — спокойно предупредила она.

— Это просто потому, — Фонг от досады помотал головой, — что все эти недели я приходил сюда. Я ведь мог напрямую переговорить с Кармином.

— Не-а. — Мама Рома покачала пальцем. — Ты же ведь сам отлично знаешь. Мой Кармин, он ни с кем не ведет дела напрямую. Даже если бы к нему пришел сам президент. Даже если бы это был… Ну, только, может быть, с Папой Римским он стал бы говорить.

— Но дела-то от этого быстрее не идут, — скривился Сонни. — А так мои боссы начинают сомневаться.

— Надо же? И в чем это?

— Вы понимаете… Ну, они говорят: «Может, этому Кармину нельзя верить. Может, Сицилиец вовсе не так хорош, каким хочет казаться».

Мама Рома покосилась на Сонни. Ее похожие на бусинки, блестящие черные маленькие глазки сверкнули, как облитые маслом маслины.

— Лучше, если Кармин тебя не услышит, — посоветовала она. — Но и со мной тебе не следует говорить о нем в таком тоне.

Закончив потрошить кальмаров, она отложила нож и отодвинула в сторону миску с чернилами.

— Когда имеешь дело с кальмарами, никогда не следует мыть щупальца вместе с тельцем, — заметила Мама Рома. — Если их смешать, тельца приобретут пурпурный цвет. А все потому, что в щупальцах есть чернила… — Она собралась было шлепнуть на стол следующую пригоршню, но вдруг застыла и нахмурилась. — Чернила. Чернила! Это мне напомнило о… — Толстуха шлепнула себя пухлой рукой по лбу. — О, мадонна! Как же я могла забыть!

— О чем? — поинтересовался Сонни Фонг.

— О записке, которую должна тебе отдать! От Кармина. Он упоминал, что ты можешь заглянуть.

— С чего бы это?

— Может, он заметил, что ты тут все время крутишься.

Сицилийка быстро вытерла руки влажной тряпкой и стала рыться в карманах фартука. Она никогда не надевала лямку на шею, так что верхняя часть просто болталась поверх нижней. Женщина ничего не нашла, кроме помятого бумажного носового платка. Его она быстренько затолкала обратно.

— Куда же это я ее подевала? — бормотала Мама Рома, поджимая губы и озираясь по сторонам. — Он отдал мне бумажку только сегодня утром.

Сонни был готов задушить толстуху. И почему она об этом вспомнила только сейчас? А вдруг тетка потеряла записку?

«Кармину лучше найти себе кого понадежнее, — размышлял Фонг. — И побыстрее».

Думал он так, а вслух произнес: