Вторая мировая война. Ад на земле

Сталин допустил много промахов в первый год осуществления плана Barbarossa, но быстро научился на ошибках – так, как не сумел Гитлер. Советский Союз явил миру такую промышленную и военную мощь, которая позволила бы ему завершить разгром гитлеровской военной машины, даже если бы союзники никогда не высадились в Италии или во Франции, хотя их вмешательство и приблизило конец войны. Трудно спорить с мнением, что только военачальник, настолько лишенный колебаний и жалости, как Сталин, возглавляющий общество, в котором беспощадность была даже более укоренена, чем в Германии, мог разрушить нацизм. В отличие от Гитлера, Сталин оказался в высшей степени эффективным тираном. Союзнические методы ведения войны, обремененные буржуазной чувствительностью по поводу жертв, служили хроническим препятствием к победе над вермахтом. В 1944 г., когда итальянский офицер Эудженио Корти впервые встретился с британскими военными в неформальной обстановке, он с замешательством заметил, что «они больше похожи на гражданских, чем на солдат, чем, видимо, и объясняется вялость их продвижения»²². Так оно и было.

Поскольку немецкие и японские солдаты проявляли большое мужество и тактическое мастерство, противник переоценил главные державы оси. Начиная с июня 1940 г. и Берлин, и Токио вели свое стратегическое планирование с огромной некомпетентностью. Первые победы Японии в 1941–1942 гг. отражали локальную слабость союзников, а не реальную японскую силу; поразительно, как правительство Хирохито вступило в войну, не приняв серьезных мер для защиты своих морских границ от нападения подводных лодок США. В течение нескольких месяцев стало ясно, что японская авантюра провалилась, потому что ее успех зависел от победы Германии в Европе, которая уже не была достижима.

Когда британские и американские военные усилия набрали обороты, союзники научились вести свои дела гораздо лучше, чем немцы и японцы на всех уровнях, кроме рукопашной схватки. Трудно сказать, были ли лидеры Германии и Японии бестолковыми людьми, но они точно сделали много нелепых шагов, часто из-за того, что так плохо понимали противника. Большинство людей из окружения Гитлера, в особенности Гиммлер и Геринг, показались бы потомкам смехотворными фигурами, не имей они мандата на кровопролитие. В то время как сталинский Советский Союз был по-настоящему тоталитарным государством, монолитом, нацистское руководство раздирали личные амбиции, а военные усилия подтачивались соперничеством между вотчинами, а также постоянными промахами Гитлера.

Сотрудник британской разведки и историк Хью Тревор-Ропер написал в своем дневнике в августе 1945 г.: «Теперь, когда германская война окончена, и выжившие шишки нацистской Германии пойманы и заговорили, какими, как оказалось, они были жалкими, напыщенными банальностями, как убого притворялись, каким абсурдно-византийским был этот фантастический двор в Берлине и Берхтесгадене и эта странствующая Führerhauptquartier (ставка фюрера)!.. Как абсурдно и фантастически безграмотно действовали и думали эти люди, которые в течение десяти лет то толкались, то пресмыкались у алтаря Абсолютной Власти, изолированного от свободного и цивилизованного мира».

Демократические страны мобилизовали лучшие мозги и дали возможность умнейшим людям задействовать научный гений и промышленную мощь своих стран. Америка и Британия добились своих стратегических целей со сравнительно невысокими человеческими потерями благодаря творческой мобилизации ресурсов, интеллектуальной мощи и высоким технологиям, особенно на море и в воздухе. Этим их правительства, и особенно Рузвельт и Черчилль, действительно заслужили ту благодарность, которую на них изливали их народы.

Стойкость Британии в 1940−1941 гг. сыграла решающую роль в предотвращении нацистского триумфа; но после этого народ Черчилля внес лишь второстепенный вклад в победу. Цена – как в кровопролитии, так и материальная – казалась высокой, но на самом деле была скромной по сравнению с ужасами, выпавшими на долю народов Континента. Даже до британских лидеров медленно доходило понимание того, что, хотя война и ускорила потерю нацией ее всемирной мощи, сама эта потеря была неизбежной. У британцев развилось чувство обиды из-за послевоенных лишений, талонов на некоторые виды питания, которые оставались в ходу вплоть до 1952 г. Поскольку англичане переоценивали силу и богатство Британии образца 1939 г., уменьшение их значения в мире и сравнительное обеднение после победы воспринимались более болезненно.