Вторая мировая война. (Часть I, тома 1-2)

Ко всем этим проблемам добавилась еще гораздо большая опасность. Единственное, что за все время войны действительно серьезно пугало меня, была угроза подводных лодок. Вторжение, как думал я еще до битвы в воздухе, потерпит крах. После же победы в воздухе мы могли бы дать славный отпор немцам. Мы могли бы топить и уничтожать ужасного врага в условиях, благоприятных для нас и, как он, видимо, понимал, неблагоприятных для него. Это была бы такая битва, которую в жестоких условиях войны можно вести с удовлетворением. Но сейчас под угрозой находилась наша жизненная артерия; ей угрожали даже на океанских просторах и в особенности на подступах к нашему острову. Эта битва меня тревожила даже больше, чем славные воздушные действия, получившие название битвы за Англию.

Насколько подводная война сократит наш импорт и судоходство? Достигнет ли она когда-нибудь таких размеров, что погубит нас? В условиях, когда все французское побережье от Дюнкерка до Бордо находилось в их руках, немцы, не теряя времени, создавали базы для своих подводных лодок и взаимодействовавшей с ними авиации на захваченной ими территории. Начиная с июля мы были вынуждены перестать пользоваться судоходным путем мимо Южной Ирландии, где нам не позволяли базировать свои истребители. Все судоходство должно было идти вдоль Северной Ирландии.

Потери, причиненные нашим торговым судам, были особенно тяжелыми в течение 12 месяцев, с июля 1940 года по июль 1941 года; после этого мы смогли утверждать, что битва за Атлантику выиграна Англией. Значительно более тяжелые потери были понесены тогда, когда Соединенные Штаты вступили в войну, и до того, как вдоль их восточного побережья была создана система конвоев. Но в то время мы были уже не одни. За последние шесть месяцев 1940 года мы понесли особенно тяжелые потери, которые несколько ограничивались только зимними штормами и истреблением подводных лодок противника, правда не столь значительным. Мы добились некоторых преимуществ, шире используя глубинные бомбы и пользуясь кружными путями, но угроза вторжения требовала большой концентрации сил в Проливах, а многочисленные суда для борьбы с подводными лодками, строившиеся в то время, вступали в строй медленно. Единственным надежным средством было обеспечение свободного входа и выхода в устья рек Мереей и Клайд.

Уже в начале августа я был убежден, что будет невозможно руководить охраной западных подходов к устьям рек Мереей и Клайд из Плимута.

Премьер-министр – военно-морскому министру

и начальнику военно-морского штаба

4 августа 1940 года

«Непрекращающиеся серьезные потери на северо-западных подступах весьма прискорбны, и я хотел бы быть уверенным, что эта проблема будет решаться с таким же упорством и энергией, с каким военно-морское министерство решало вопрос о магнитной мине. По-видимому, контроль над этими подступами значительно ослабел. Теперь, когда мы перевели линию снабжения с юга на север, возникает вопрос, является ли Плимут подходящим командным пунктом? Следует ли создать новое командование в районе реки Клайд или же адмиралу Нэсмиту (командующему в Плимуте) переехать туда? Так или иначе существующий порядок не может продолжаться».

Я натолкнулся на сопротивление. В сентябре военно-морское министерство согласилось с моим мнением относительно перевода командования из Плимута на север, правильно заменив Клайд Мерсеем. Но прошло несколько месяцев, пока была осуществлена необходимая организация штаба с оперативными комнатами и сложной системой связи, а тем временем надо было довольствоваться какой-то импровизацией. Новое командование было поручено адмиралу сэру Перси Ноблу, который обосновался в Ливерпуле со своим большим и все возраставшим штатом в феврале 1941 года. Отныне Ливерпуль стал нашим самым важным штабом. Необходимость и преимущество такого важного изменения к 4 января стало совершенно ясным к 4 января.