Вторая мировая война. (Часть I, тома 1-2)

Учитывая то, что нам известно теперь, можно не сомневаться, что смелое решение позволило бы перерезать итальянские коммуникации с Эфиопией и любое морское сражение, которое могло бы последовать в результате такого шага, было бы успешным для нас. Я никогда не был сторонником изолированных действий со стороны Великобритании, однако после того, как мы зашли уже так далеко, отступление было достойно сожаления. Кроме того, Муссолини никогда не посмел бы схватиться с решительно действующим английским правительством. Против Муссолини был почти весь мир, следовательно, ему пришлось бы рисковать своим режимом, вступая в единоборство с Англией, – единоборство, в котором морские операции на Средиземном море явились бы быстрой и решающей проверкой сил. Да и каким образом могла бы Италия вести такую войну? Не считая весьма незначительного преимущества в современных легких крейсерах, ее флот был вчетверо меньше английского. Ее хваленая многомиллионная армия, которую якобы можно было собрать по мобилизации, не могла бы вступить в дело. Ее авиация как в количественном, так и в качественном отношении намного уступала даже нашим скромным военно-воздушным силам. Италия оказалась бы блокированной с первого же дня войны. Итальянские армии в Абиссинии очутились бы на голодном пайке и в отношении провианта, и в отношении боеприпасов. Германия еще не могла оказать действенной помощи. Именно тогда представлялась превосходная возможность нанести решающий удар во имя благородного дела, и притом с минимальным риском. Тот факт, что мужество изменило английскому правительству в этой обстановке, можно оправдать только его искренним миролюбием. По сути дела, это миролюбие было одной из причин, приведших к бесконечно более ужасной войне.

Муссолини удался его блеф, и из этого факта один важный наблюдатель сделал для себя далеко идущие выводы. Гитлер уже давно принял решение начать войну за расширение владений Германии. Теперь же у него сложилось мнение о вырождении Великобритании, и этим взглядам суждено было измениться слишком поздно для дела мира и слишком поздно для судьбы самого Гитлера. В Японии также внимательно наблюдали за развитием событий. Я все те годы не стремился занять какой-либо государственный пост, ибо уже достаточно побыл на таких должностях. Рост германской угрозы вызвал во мне желание взять в свои руки нашу военную машину. К этому времени я очень отчетливо представлял себе, что нам предстоит. Растерявшаяся Франция и робкая, миролюбивая Англия вскоре окажутся перед лицом бросивших им вызов европейских диктаторов. Я сочувствовал перемене настроений лейбористской партии. Возникла благоприятная возможность создать подлинно национальный кабинет. Насколько было известно, открылся вакантный пост в военно-морском министерстве, и мне очень хотелось занять его в случае победы консерваторов на выборах. Я, конечно, отлично понимал, что моего желания не разделяет ряд ближайших коллег Болдуина. Я олицетворял собой определенную политику, причем было общеизвестно, что я буду бороться за эту политику независимо от того, войду ли я в состав правительства или нет. Они, конечно, были бы весьма рады обойтись без меня. В известной мере решение этого вопроса зависело от большинства, которое им удалось бы получить на выборах.

Я одержал победу на выборах в избирательном округе Эппинг, отстаивая необходимость перевооружения и строгого и добросовестного проведения политики санкций. В общем я поддерживал правительство и, хотя многие из моих друзей-консерваторов были оскорблены моей почти непрекращавшейся критикой мероприятий, проводимых правительством, я был избран значительным большинством.

Повсюду шли разговоры о том, что меня нужно ввести в правительство в качестве морского министра. Но как только были объявлены цифры, характеризовавшие масштабы победы Болдуина, последний, не теряя ни минуты, заявил через центральный совет[10], что не было ни малейшего намерения включать меня в состав правительства. Этим путем он в какой-то мере оплатил свой долг пацифистской депутации, которую принимал за несколько дней до выборов. В печати было немало насмешек по поводу того, что меня не включили в состав правительства.

Министр иностранных дел сэр Сэмюэль Хор проездом через Париж в Швейцарию, куда он направился на вполне заслуженный зимний отдых, беседовал с Л авалем, тогда еще французским министром иностранных дел. Результатом этих переговоров явился пакт Хора – Лаваля от 9 декабря. Стоит несколько остановиться на обстоятельствах, предшествовавших этому примечательному событию.