Читаем Вторая мировая война. (Часть II, тома 3-4) полностью

С чувством облегчения, испытывая подъем боевого духа, мы приветствовали вступление Соединенных Штатов в войну. Отныне мы разделим наше бремя с партнером, обладающим почти неограниченными ресурсами, и мы сможем надеяться, что в войне на море мы скоро справимся с подводными лодками. К концу 1941 года число подводных лодок достигло почти 250, и адмирал Дениц мог сообщить, что около 100 из них участвовало в операциях, причем ежемесячно флот пополнялся еще 15 подводными лодками. Вначале наша совместная оборона, хотя она и была значительно сильнее, чем тогда, когда мы действовали в одиночку, оказалась недостаточной для отражения новых атак, которые предпринимались теперь против значительно большего числа объектов. На протяжении шести или семи месяцев подводные лодки действовали в американских водах почти безнаказанно, и мы фактически оказались перед угрозой затяжки войны на неопределенное время. Если бы мы были вынуждены приостановить или хотя бы серьезно ограничить на некоторое время движение судов в Атлантике, все наши совместные планы оказались бы сорванными.

12 декабря на совещании у фюрера было решено начать подводную войну в американских береговых водах. Поскольку большое число подводных лодок и ряд лучших германских командиров были переброшены в Средиземное море, а по приказу Гитлера Дениц вынужден был также держать большие силы в норвежских и арктических водах, вначале в американские воды было отправлено только шесть крупных подводных лодок водоизмещением по 740 тонн. Эти лодки вышли из портов Бискайского залива между 18 и 30 декабря с приказом проникнуть в акваторию южнее Ньюфаундленда, поближе к портам, где собирались конвои, отправлявшиеся в Англию. Немцы достигли немедленного успеха. К концу января 31 судно общим тоннажем около 200 тысяч тонн было потоплено вблизи побережья Соединенных Штатов и Канады.

Вскоре атаки распространились на юг к Хэмптон-Роде и мысу Гаттерас, а оттуда к берегам Флориды. Этот великий водный путь кишел беззащитными американскими судами и судами союзников. По этому пути непрерывной цепочкой растянулся драгоценный нефтеналивной флот, шедший в нефтяные порты Венесуэлы и Мексики и обратно. Прекращение этого движения отразилось бы на всей нашей военной экономике и на всех военных планах.

В Карибском море, где было множество объектов, подводные лодки предпочитали охотиться главным образом за танкерами. Всевозможные нейтральные суда подвергались нападениям наравне с судами союзников. С каждой неделей это истребление судов принимало все большие размеры. В феврале в результате действий подводных лодок в Атлантическом океане потери составили 71 судно общим тоннажем 384 тысячи тонн, из которых все, за исключением двух, были потоплены в американской зоне. Это были максимальные потери из всех, которые мы понесли до сих пор в течение войны. Но в скором времени и они были превзойдены.

Вышеуказанные потери судов, которые значительно превышали все потери, известные до сих пор в этой войне, хотя они и не достигли катастрофических размеров худшего периода 1917 года, были причинены не более чем 12 – 15 подводными лодками, действовавшими одновременно в этом районе. Защита, оказываемая американским военно-морским флотом в течение нескольких месяцев, была совершенно недостаточной. Действительно, приходится удивляться тому, что в течение двух лет, когда тотальная война приближалась к Американскому континенту, не было предпринято более широких мер против этой смертоносной опасности. Многое было сделано для нас в соответствии с политикой президента – «любая помощь Англии, за исключением вступления в войну». Мы приобрели 50 старых эсминцев и 10 американских сторожевых таможенных судов. В обмен мы предоставили бесценные базы в Вест-Индии.

Но сейчас наш союзник остро ощущал нехватку судов. После событий в Пёрл-Харборе Тихий океан явился тяжелым бременем для американского военно-морского флота. Все же удивительно, что, хотя они и располагали всей информацией о мерах предосторожности, предпринятых нами как до, так и во время разгоревшейся борьбы, у них не существовало никаких планов в отношении береговых конвоев и увеличения числа мелких судов.

Перейти на страницу:

Похожие книги

Адмирал Ее Величества России
Адмирал Ее Величества России

Что есть величие – закономерность или случайность? Вряд ли на этот вопрос можно ответить однозначно. Но разве большинство великих судеб делает не случайный поворот? Какая-нибудь ничего не значащая встреча, мимолетная удача, без которой великий путь так бы и остался просто биографией.И все же есть судьбы, которым путь к величию, кажется, предначертан с рождения. Павел Степанович Нахимов (1802—1855) – из их числа. Конечно, у него были учителя, был великий М. П. Лазарев, под началом которого Нахимов сначала отправился в кругосветное плавание, а затем геройски сражался в битве при Наварине.Но Нахимов шел к своей славе, невзирая на подарки судьбы и ее удары. Например, когда тот же Лазарев охладел к нему и настоял на назначении на пост начальника штаба (а фактически – командующего) Черноморского флота другого, пусть и не менее достойного кандидата – Корнилова. Тогда Нахимов не просто стоически воспринял эту ситуацию, но до последней своей минуты хранил искреннее уважение к памяти Лазарева и Корнилова.Крымская война 1853—1856 гг. была последней «благородной» войной в истории человечества, «войной джентльменов». Во-первых, потому, что враги хоть и оставались врагами, но уважали друг друга. А во-вторых – это была война «идеальных» командиров. Иерархия, звания, прошлые заслуги – все это ничего не значило для Нахимова, когда речь о шла о деле. А делом всей жизни адмирала была защита Отечества…От юности, учебы в Морском корпусе, первых плаваний – до гениальной победы при Синопе и героической обороны Севастополя: о большом пути великого флотоводца рассказывают уникальные документы самого П. С. Нахимова. Дополняют их мемуары соратников Павла Степановича, воспоминания современников знаменитого российского адмирала, фрагменты трудов классиков военной истории – Е. В. Тарле, А. М. Зайончковского, М. И. Богдановича, А. А. Керсновского.Нахимов был фаталистом. Он всегда знал, что придет его время. Что, даже если понадобится сражаться с превосходящим флотом противника,– он будет сражаться и победит. Знал, что именно он должен защищать Севастополь, руководить его обороной, даже не имея поначалу соответствующих на то полномочий. А когда погиб Корнилов и положение Севастополя становилось все более тяжелым, «окружающие Нахимова стали замечать в нем твердое, безмолвное решение, смысл которого был им понятен. С каждым месяцем им становилось все яснее, что этот человек не может и не хочет пережить Севастополь».Так и вышло… В этом – высшая форма величия полководца, которую невозможно изъяснить… Перед ней можно только преклоняться…Электронная публикация материалов жизни и деятельности П. С. Нахимова включает полный текст бумажной книги и избранную часть иллюстративного документального материала. А для истинных ценителей подарочных изданий мы предлагаем классическую книгу. Как и все издания серии «Великие полководцы» книга снабжена подробными историческими и биографическими комментариями; текст сопровождают сотни иллюстраций из российских и зарубежных периодических изданий описываемого времени, с многими из которых современный читатель познакомится впервые. Прекрасная печать, оригинальное оформление, лучшая офсетная бумага – все это делает книги подарочной серии «Великие полководцы» лучшим подарком мужчине на все случаи жизни.

Павел Степанович Нахимов

Биографии и Мемуары / Военное дело / Военная история / История / Военное дело: прочее / Образование и наука
Актерская книга
Актерская книга

"Для чего наш брат актер пишет мемуарные книги?" — задается вопросом Михаил Козаков и отвечает себе и другим так, как он понимает и чувствует: "Если что-либо пережитое не сыграно, не поставлено, не охвачено хотя бы на страницах дневника, оно как бы и не существовало вовсе. А так как актер профессия зависимая, зависящая от пьесы, сценария, денег на фильм или спектакль, то некоторым из нас ничего не остается, как писать: кто, что и как умеет. Доиграть несыгранное, поставить ненаписанное, пропеть, прохрипеть, проорать, прошептать, продумать, переболеть, освободиться от боли". Козаков написал книгу-воспоминание, книгу-размышление, книгу-исповедь. Автор порою очень резок в своих суждениях, порою ядовито саркастичен, порою щемяще беззащитен, порою весьма спорен. Но всегда безоговорочно искренен.

Михаил Михайлович Козаков

Биографии и Мемуары / Документальное