Читаем Вторая мировая война. (Часть II, тома 3-4) полностью

До приезда в Вашингтон нам предстояло решить много совместных вопросов, и теперь мы все находились вместе. Представители объединенного планового и разведывательного управлений заседали почти непрерывно. Начальники штабов совещались каждый день, а иногда и дважды в день. Я придерживался своей обычной практики: излагал им каждое утро свои соображения в форме записок и директив, а затем мы собирались вместе для обсуждения после полудня или вечером. Этот процесс изучения и всесторонней дискуссии продолжался в течение всего путешествия, и в сравнительно непродолжительный отрезок времени были достигнуты серьезные решения.

Мы должны были думать сразу о всех военных театрах. По поводу операций в Европе после победы в Африке среди нас было полное согласие. Еще на конференции в Касабланке было решено начать наступление на Сицилию, и, как мы знаем, все приготовления к этому уже давно проводились. Начальники штабов считали, что наступление на континентальную Италию должно последовать после захвата Сицилии или даже проводиться одновременно. Они предложили захватить плацдарм на «носке» итальянского «сапога», чтобы затем предпринять наступление на «каблук» в качестве предварительного шага для наступления на Бари и Неаполь. Тут же на пароходе все соображения и доводы были изложены на бумаге, и по прибытии в Вашингтон они были переданы американским начальникам штабов в качестве основы для переговоров.

Мы предвидели значительные трудности в достижении соглашения с нашими американскими друзьями по поводу второй большой сферы английских военных действий, а именно – операций из Индии. Поэтому в первые же дни нашего путешествия я подготовил обширный документ об общем положении в индийской и дальневосточной сферах и особенно в тех районах, за которые мы несем главную ответственность.

Операция «Анаким» (Бирма) в том виде, в каком она запланирована, признана всеми нами физически неосуществимой в 1943 году, и начальники штабов поступают правильно, стремясь найти какие-либо другие варианты или альтернативы. По этому вопросу можно сделать несколько общих замечаний.

Идти в болотистые джунгли для того, чтобы сразиться с японцами, – это все равно, что опуститься в воду, чтобы сразиться с акулой. Гораздо лучше заманить ее в ловушку или поймать на крючок, а затем вытащить ее на сушу и добить топорами. Не можем ли мы захватить в районе АБДА какой-нибудь стратегический пункт или стратегические пункты, которые заставят японцев предпринять контратаку в условиях, неблагоприятных для них и благоприятных для нас? Для этой цели необходимо обеспечить господство нашего военно-морского флота в Бенгальском заливе. Затем надо будет создать на берегу эффективные авиабазы, расходящиеся в радиальном направлении от захваченного нами пункта. Имея такую защиту, сравнительно небольшие группы войск смогут держаться, если противник не перебросит слишком большую армию, но в этом случае наши войска либо могут быть усилены, либо отведены в соответствии с нашим генеральным планом.

Самый надежный путь для обеспечения успешной высадки – это высадиться там, где тебя не ожидают. Имеется возможность перебросить 30 или 40 тысяч солдат через Бенгальский залив, в зависимости от потребности, в один или больше пунктов полукруга, идущего от Моулмейна до Тимора. Этот полукруг включал бы:

Андаманские острова;

2) Мергуй, а затем Бангкок;

3) перешеек Кра;

4) Северную Суматру;

5) южный выступ Суматры;

6) Яву.

Как только итальянский флот будет уничтожен или нейтрализован и наша авиация установит контроль над морскими путями в районе Средиземного моря, освободятся крупные английские военно-морские силы, которые можно будет использовать для пополнения дальневосточного флота линкорами, авианосцами и вспомогательными судами. Нам не следует переоценивать силы японцев. Они не могут быть достаточно сильными во всех пунктах, чтобы оказать сопротивление нашей хорошо подготовленной десантной операции с моря, поддержанной авиацией. Их собственные военно-воздушные силы непрерывно уменьшаются, и они будут испытывать весьма большое напряжение в результате американской и австралийской кампании на Тихом океане. После атаки, предпринятой в каком-нибудь одном пункте, нетрудно будет заставить противника еще больше распылить свои силы.

Перейти на страницу:

Похожие книги

Адмирал Ее Величества России
Адмирал Ее Величества России

Что есть величие – закономерность или случайность? Вряд ли на этот вопрос можно ответить однозначно. Но разве большинство великих судеб делает не случайный поворот? Какая-нибудь ничего не значащая встреча, мимолетная удача, без которой великий путь так бы и остался просто биографией.И все же есть судьбы, которым путь к величию, кажется, предначертан с рождения. Павел Степанович Нахимов (1802—1855) – из их числа. Конечно, у него были учителя, был великий М. П. Лазарев, под началом которого Нахимов сначала отправился в кругосветное плавание, а затем геройски сражался в битве при Наварине.Но Нахимов шел к своей славе, невзирая на подарки судьбы и ее удары. Например, когда тот же Лазарев охладел к нему и настоял на назначении на пост начальника штаба (а фактически – командующего) Черноморского флота другого, пусть и не менее достойного кандидата – Корнилова. Тогда Нахимов не просто стоически воспринял эту ситуацию, но до последней своей минуты хранил искреннее уважение к памяти Лазарева и Корнилова.Крымская война 1853—1856 гг. была последней «благородной» войной в истории человечества, «войной джентльменов». Во-первых, потому, что враги хоть и оставались врагами, но уважали друг друга. А во-вторых – это была война «идеальных» командиров. Иерархия, звания, прошлые заслуги – все это ничего не значило для Нахимова, когда речь о шла о деле. А делом всей жизни адмирала была защита Отечества…От юности, учебы в Морском корпусе, первых плаваний – до гениальной победы при Синопе и героической обороны Севастополя: о большом пути великого флотоводца рассказывают уникальные документы самого П. С. Нахимова. Дополняют их мемуары соратников Павла Степановича, воспоминания современников знаменитого российского адмирала, фрагменты трудов классиков военной истории – Е. В. Тарле, А. М. Зайончковского, М. И. Богдановича, А. А. Керсновского.Нахимов был фаталистом. Он всегда знал, что придет его время. Что, даже если понадобится сражаться с превосходящим флотом противника,– он будет сражаться и победит. Знал, что именно он должен защищать Севастополь, руководить его обороной, даже не имея поначалу соответствующих на то полномочий. А когда погиб Корнилов и положение Севастополя становилось все более тяжелым, «окружающие Нахимова стали замечать в нем твердое, безмолвное решение, смысл которого был им понятен. С каждым месяцем им становилось все яснее, что этот человек не может и не хочет пережить Севастополь».Так и вышло… В этом – высшая форма величия полководца, которую невозможно изъяснить… Перед ней можно только преклоняться…Электронная публикация материалов жизни и деятельности П. С. Нахимова включает полный текст бумажной книги и избранную часть иллюстративного документального материала. А для истинных ценителей подарочных изданий мы предлагаем классическую книгу. Как и все издания серии «Великие полководцы» книга снабжена подробными историческими и биографическими комментариями; текст сопровождают сотни иллюстраций из российских и зарубежных периодических изданий описываемого времени, с многими из которых современный читатель познакомится впервые. Прекрасная печать, оригинальное оформление, лучшая офсетная бумага – все это делает книги подарочной серии «Великие полководцы» лучшим подарком мужчине на все случаи жизни.

Павел Степанович Нахимов

Биографии и Мемуары / Военное дело / Военная история / История / Военное дело: прочее / Образование и наука
Актерская книга
Актерская книга

"Для чего наш брат актер пишет мемуарные книги?" — задается вопросом Михаил Козаков и отвечает себе и другим так, как он понимает и чувствует: "Если что-либо пережитое не сыграно, не поставлено, не охвачено хотя бы на страницах дневника, оно как бы и не существовало вовсе. А так как актер профессия зависимая, зависящая от пьесы, сценария, денег на фильм или спектакль, то некоторым из нас ничего не остается, как писать: кто, что и как умеет. Доиграть несыгранное, поставить ненаписанное, пропеть, прохрипеть, проорать, прошептать, продумать, переболеть, освободиться от боли". Козаков написал книгу-воспоминание, книгу-размышление, книгу-исповедь. Автор порою очень резок в своих суждениях, порою ядовито саркастичен, порою щемяще беззащитен, порою весьма спорен. Но всегда безоговорочно искренен.

Михаил Михайлович Козаков

Биографии и Мемуары / Документальное