Вторая мировая война (Том 5-6)

"... Короче, мы признаем, что правительство, несущее военную ответственность на любой данной территории, неизбежно будет принимать решения, диктуемые военной обстановкой, но мы убеждены, что естественная тенденция таких решений охватывать другие области, помимо военной, будет укреплена соглашением предложенного типа. По нашему мнению, это, безусловно, приведет к углублению разногласий между Вами и Советами и к разделу района Балкан на сферы влияния вопреки намерению ограничиться военными делами.

Мы считаем, что следует предпочтительно сделать усилия к созданию консультативного механизма с целью рассеять недоразумения и ограничить тенденцию к образованию исключительных сфер".

Премьер-министр -- президенту Рузвельту 11 июня 1944 года

"Я весьма озабочен полученным от Вас посланием. Действие парализуется, если каждый должен консультироваться с каждым другим относительно всего до того, как действие предпринимается. События всегда обгонят меняющиеся ситуации в этих балканских районах. Кто-то должен быть вправе планировать и действовать. Консультативный комитет был бы лишь помехой, которая в любых чрезвычайных условиях будет преодолена путем прямого взаимного обмена мнениями между Вами и мною или между каждым из нас и Сталиным...

Резюмируя, я предлагаю, чтобы мы согласились установить трехмесячный испытательный срок для мероприятий, изложенных в моем послании от 31 мая, после чего он должен быть пересмотрен тремя державами".

13 июня президент согласился с этим предложением, но добавил: "Мы должны постараться сделать ясным, что мы не устанавливаем каких-либо послевоенных сфер влияния".

Я согласился с его мнением.

Во второй половине того же дня на заседании военного кабинета я сообщил о создавшейся ситуации и насчет оговорки о трехмесячном сроке; было решено, что министр иностранных дел должен информировать Советское правительство о том, что мы приняли это общее разделение ответственности. Это и было сделано 19 июня. Президент, однако, не был удовлетворен способом наших действий, и я получил от него послание, выражавшее недовольство. В послании было сказано: "Мы обеспокоены тем, что Ваши люди подняли этот вопрос перед нами только после того, как он был поставлен перед русскими". В связи с этим 23 июня я обрисовал президенту в ответ на его упрек положение в том виде, в каком оно мне представлялось в Лондоне.

В ответе президента от 27 июня этот спор между друзьями был урегулирован. "Оказывается, -- писал он, -- оба мы без умысла предприняли односторонние действия в направлении, которое, с чем мы оба сейчас согласны, в данное время было целесообразным. Существенно важно, чтобы мы всегда были согласны в делах, касающихся наших союзных военных усилий".

Я ответил в тот же день: "Можете быть уверены, что я всегда буду добиваться нашего согласия во всех делах на всех этапах".

В правительственной инстанции затруднения, однако, существовали по-прежнему. Русские настаивали на прямой консультации с американцами...

* * *

Наше внимание привлекал и другой вопрос. Русские армии находились у границ Румынии. Теперь у Турции имелся последний шанс вступить в войну на стороне союзников, и ее вступление на этой стадии оказало бы сильное влияние на будущее Юго-Восточной Европы. Теперь она выражала готовность пойти на разрыв отношений с осью.

Я сообщил Сталину мои взгляды на эти события.

Премьер-министр -- маршалу Сталину 11 июля 1944 года

"1. Несколько недель тому назад г-н Иден предложил Вашему Послу, чтобы Советское Правительство взяло на себя инициативу в Румынии и чтобы британцы сделали то же самое в Греции. Речь шла лишь о рабочем соглашении для того, чтобы по возможности избежать затяжного и трудного дела с трехсторонним обменом телеграммами, парализующим действия. Затем г-н Молотов весьма уместно предложил, чтобы я информировал Правительство Соединенных Штатов, что я и сделал и все время хотел сделать, и после некоторого обсуждения Президент согласился с тем, чтобы это было осуществлено в виде опыта в течение трех месяцев. Эти месяцы -- июль, август и сентябрь -- могут быть, Маршал Сталин, весьма важными месяцами. Теперь, однако, я вижу, что Вы усматриваете некоторые трудности в этом. Я хотел бы спросить, не согласны ли Вы с тем, чтобы этот план был испробован в течение трех месяцев. Никто не сможет сказать, что он затрагивает будущее Европы или разделяет ее на сферы. Но мы можем обеспечить ясную политику на каждом театре, и мы будем сообщать другим все, что мы делаем. Однако, если Вы сообщите мне, что это безнадежно, я не истолкую это в дурном смысле.