Вторая невеста

Они сидели молча. Костя пытался разговорить Павла, отвлечь, старался не смотреть на беспорядок… Он заикнулся однажды, что их соседка убирает у людей, может, ее прислать? Но Паша даже не понял, о чем речь.

Жена звонила каждые полчаса, выговаривала.

— Иди, Костик, — сказал Павел. — Иди. Спасибо тебе.

Это прозвучало как прощание, и Косте стало не по себе. Он пробормотал, что придет завтра. Хлопнула дверь, и Павел остался один. Он вылил остатки водки в стакан, выпил одним глотком. Откинулся на спинку дивана. Сразу же навалилась сонная тревожная одурь. Он не знал, сколько просидел так…

Вдруг, словно его толкнуло что-то, он поспешно поднялся, схватился за диван, удерживаясь на ногах, побрел в ванную. Открутил кран, подставил голову под холодную струю. Посмотрел в зеркало и отшатнулся, не узнав себя. Оттуда на него уставился обросший седой щетиной старик с глазами больной собаки. Он рассматривал себя долгую минуту, потом плюнул прямо в гнусную рожу и сказал громко: «Убийца».

Оделся, с трудом попадая в рукава пиджака, сунул в карман ключи и портмоне и ушел из квартиры.

Он ждал Полину под этим проклятым салоном, на углу, где так часто ожидал свою девушку. Он видел, как она вышла, и пошел за ней. Он и сам не знал, что собирается сказать или сделать, но на улице ему стало легче. Подсознательно он хотел участия, он боялся остаться один. Полина перестала приходить, и он собирался попросить у нее прощения. Он был полон смирения…

Его толкнули, и он грубо выругался. Настроение качнулось в другую сторону, он почувствовал, что остро ненавидит людей вокруг, беззаботную, спешащую, громкоголосую толпу. У них все в порядке…

Он окликнул Полину, она оглянулась. На лице ее промелькнуло что-то… Ему показалось, что страх. Она стояла в потоке людей, глядя на него, а он, расталкивая прохожих, шел к ней.

— Павлик, что случилось?

Дурацкий вопрос — все, что могло случиться, уже случилось.

— Есть новости?

Тон у Полины был испуганный и виноватый, она уже неделю не звонила Павлу, он стал неприятен ей, пьяный, грубый, упрекающий. Он ничем не напоминал того Павла, которого она прежде знала, и страшной и непонятной была эта скорая перемена. Вместо того чтобы держаться вместе, они отталкивали друг друга.

— Какие новости? — выкрикнул он со злобой. — Не знаю! У меня нет новостей!

Он схватил ее за руку, она попыталась вырваться. Люди вокруг оглядывались на них. Полина вскрикнула. Он тащил ее к себе, намеренно причиняя боль. Девушка вдруг размахнулась и изо всей силы ударила его в лицо сумочкой. Он отшатнулся и выпустил ее руку, и она побежала от него через толпу.

Он отошел к стене дома, прислонился плечом. Провел ладонью по лицу, с удивлением увидел на руке кровь. Он уже успел забыть про Полину. Он добрел до парка, упал на скамейку и закрыл глаза. Он чувствовал, что смертельно устал. Мысль, что за все нужно платить, что все безнадежно и ничего уже не вернуть, повторялась как заезженная пластинка.

Он очнулся, когда стемнело. Оглянулся с удивлением, потер лицо ладонями…

Поднялся на свой четвертый, с трудом открыл дверь, долго не попадая ключом в замочную скважину. Потащился на кухню и стал искать спиртное. Нашел початую бутылку водки, налил, разлив половину — так дрожали руки. И тут вдруг в дверь позвонили — нежный мелодичный щебет райской птицы произвел на него действие удара.

«Алина!» — закричал он и бросился в прихожую. Распахнул дверь, всмотрелся, не веря глазам, и попятился… 

Глава 8. Чай вдвоем

Полина бежала, расталкивая людей, как слепая, натыкаясь и неловко уворачиваясь от локтей, сумок и плеч. Ей казалось, Павел бежит за ней, но оглянуться она не решалась, чтобы не потерять время. Она панически боялась пьяных с тех самых пор, как ее одноклассник, нормальный, хороший парень, напившись на вечере, пошел провожать ее и стал приставать по дороге, тянуть ее в подворотню и ударил по лицу, когда она попыталась освободиться. К счастью, на ее крики сбежались люди…

Павел напомнил ей того парня. Славный, добрый, спокойный Павлик, над которым они с Алинкой подтрунивали, а он только усмехался молча, глядя на них, как на расшалившихся щенков… Жалость к нему захлестывала Полину, жалость и страх…

Она с размаху ткнулась лицом в грудь мужчины, вскрикнула и рванулась.

— Полина, Полина… успокойтесь, это я! — Федор Алексеев придержал ее за плечо. — Куда это вы так несетесь?

— Федор! Я… я… — Она разрыдалась.

— Полиночка, ну что вы, не плачьте, пойдемте…

Федор, обняв девушку, повел ее с улицы в первый попавшийся проходной двор, где играли дети и неслась музыка из раскрытых окон. Заставил сесть на ветхую лавку. Сел рядом, достал носовой платок, протянул.