Вторая невеста

— Живой! — обрадовался дьявол. — А я уже д-думал, летальный исход! В рубашке родился. Рука вот только малость обгорела. Ну д-да ничего, до свадьбы заживет. Встать можешь?

Дьявол сильной рукой взял Федора за шиворот и дернул кверху. Тот вскрикнул от боли.

— Подъем! Раз-д-два, взяли! — скалил зубы дьявол.

Федор сел, обхватил руками голову. Голова раскалывалась, невыносимо болела правая рука.

Теперь сидели они оба — он и дьявол. На лужайке, где еще недавно висела в воздухе композиция из шаров, теперь было пусто — шары лопнули от жара, шелковистые оболочки усыпали траву. Дом пылал факелом, адский жар был страшен, оранжевое пламя рычало, столб его устремлялся в белесое небо. Вокруг, крича, бегали люди, струи воды из шлангов били фонтанами, но были они вполне бесполезны — от дома остались лишь каминная труба, торчащая в небо как перст грозящий, да груда развалин…

— Ты, Алексеев, пропустил самое интересное! — хохотнул дьявол. — Встал! Н-ну!

Новый рывок, и Федор поднялся на неверные ноги. Пошатнулся, и дьявол придержал его за локоть.

— Пошли!

— Куда? — пробормотал Алексеев, пытаясь освободиться. Ему это не удалось — дьявол держал крепко.

— К черту в гости! Она там, больше негде. Шевелись, Алексеев, время поджимает. Что-то твои д-дружки запаздывают.

Они шли через поляну в дальний угол участка. Жар бил в спину. Федор все время оглядывался, пытаясь додумать невнятную мысль, что-то о доме… тоже пожар… падение проклятого дома… как же их?

— Ты… Максима? — выговорил он с трудом.

— Знаешь, Алексеев, я прошел войну в разведотряде, выжил од-дин, понял? Мне ваши засады — д-детский лепет. Нашел его и привез. Правда, не знал, что на погибель. Так им и передай. Не знал, вот те крест! — Дьявол размашисто перекрестился.

— Он… живой?

— Живой. Смотри!

Новый грубый рывок развернул Федора в сторону гостевого домика. Он увидел сидящую на земле крупную полураздетую женщину и лежащего мужчину, его голова покоилась на коленях женщины… ее распущенные длинные волосы закрывали его лицо. Женщина раскачивалась из стороны в сторону — казалось, она баюкает ребенка… Идрия!

— Ты Сережа? — дошло наконец до Федора.

— Он самый! Неужели узнал? Молоток. — Он хохотнул. Был садовник странно возбужден и все время скалил зубы.

— Пришли! Стоять, Алексеев!

Федор послушно остановился перед стеклянной башней, похожей на ракету. Отблески огня плясали на ее гладкой поверхности.

Сергей подергал металлическую ручку. Дверь не дрогнула. Он выругался, оглянулся. Достал из-за пояса пистолет и выстрелил в замок. Раз, другой. Федор смотрел, не понимая… Дверь приотворилась, и в щель рванул удушливый смрад, заглушая вонь пожарища. Федор отпрянул, с трудом удержавшись на ногах. Сережа ступил внутрь, матерясь и зажимая ладонью нос. Федор заглянул через его плечо. Маленькая скорченная фигурка лежала на полу… Майя. Над ней победительной красной плотью торчал проклятый цветок.

Сережа присел на корточки, дотронулся до ее шеи. Потом провел рукой по лицу, закрывая ей глаза. Посидел неподвижно несколько секунд и резко встал.

— Пошли, Алексеев!

— Она?..

— Уже там, — Сережа ткнул пальцем в небо. Подумал и добавил: — Или там! — Он ткнул пальцем в пол, намекая на ад. — Похоже на удушье от вони. А выйти не смогла. Замок давно барахлил, а может, Ид-дрия постаралась. Шучу! Пошли!

— Ты меня взял в заложники?

Сергей расхохотался.

— Не смеши, Алексеев! Ты меня проводишь, и мы поговорим по д-дороге. Тут недалеко моя машина.

— Куда… ты?

Он пожал плечами, снова оскалился.

— В белый свет! Меня здесь больше ничего не д-держит.

— Ты не сможешь, везде патрули.

— Обижаешь, Алексеев. Я смогу! Я теперь все смогу, я свободен. Заплатил сполна.

— Ты все знал?

— Знал. Знал про д-девушку Зинченко, первую. С Милкой была тогда истерика, я ее по старой памяти зову Милка. Они оба мне как собственные дети… Милка и Максим. Паша Рыдаев тоже знал, потому и спихнул ее за бугор. А Зинченко испугался! Она вцепилась в него, проходу не давала. Он испугался. Любой мужик рванул бы куда подальше от такой любви. Нам главное свобода, правда, Алексеев?

— И ты никому ничего… почему?

— Я был по гроб жизни обязан ее бате, Кириллу Максимовичу, царствие ему небесное. Он меня вытащил. Милку лечить надо, видел ее картины? Явилась знаменитая, выставка, то, се, я думал — переросла…

Она позвонила мне ночью в истерике, попросила приехать на старое кладбище. Я поехал, она сидела в машине с этой д-девушкой, заперлась, тряслась от страха. Оказалось, это невеста Зинченко, вторая. Я чуть с копыт не слетел! Что я должен был д-делать, по-твоему? Я вытащил ее из машины, занес в первый от д-дорожки склеп, д-думал, найдут… Снял туфли… инстинкт сработал, вроде как дал понять: та же схема, пусть ищут!

— И украшение… на ступеньках?

— Украшение? Какое украшение?

— Неважно… — пробормотал Федор.