Вторая попытка

Согласно алфавитному порядку, я наблюдала за тем, как Сара Д’Абруцци, Маркус Флюти, Скотти Глейзер, Бриджит Милхокович и Мэнда Пауэр поднимались на сцену. Я видела, как каждый из них подходил к директору Мастерсу, шелестя красно-белыми мантиями. Я смотрела, как они берут свои дипломы и машут своим родителям, несмотря на всю потешность жеста. Я смотрела, как они перебрасывают кисточки на шапочках с одного края на другой. Как спускаются со сцены, расплываясь в улыбках: свобода! Я смотрела на них и думала: вот люди, с которыми я проучилась вместе столько лет. Некоторые из них — например, Мэнда, Сара или Скотти — значат для меня немного. Я их прощу, конечно, но как-нибудь попозже.

А остальные… надеюсь, все ясно без слов.

Сто восемь шапочек взлетели в воздух, и на долю секунды небо стало красным.

Но не того едко-оранжевого цвета, который замаячил передо мной, когда поляна заполнилась родителями с видео- и фотокамерами.

— Эй, ты! — закричала она еще в двадцати ярдах от меня.

— Ты! — завопила я в ответ, бегом кидаясь к ней.

Хоуп. Хоуп приехала!

— Я хотела удивить тебя.

Во всем мире не хватит слов, чтобы описать то, что я чувствовала, когда Хоуп стояла прямо напротив меня.

— Боже мой! Боже мой! Боже мой! — вопила я.

Лицо Хоуп вытянулось.

— О, прости, Сара, — сказала она ехидно. — Я думала, это моя старая подруга Джессика Дарлинг. Прошло много времени с тех пор, как мы виделись в последний раз. Извини, я ошиблась.

Она повернулась и пошла было прочь, но я схватила ее, не успела она сделать и двух шагов.

— Я просто безумно счастлива и в шоке от того, что ты здесь, — проговорила я. — Я думаю, это даже лучше, чем когда Джек Райан…

Хоуп точно знала, что я собираюсь сказать.

— …удивил Саманту Бейкер после свадьбы ее сестры, — подхватила она.

— В конце «Шестнадцати свечей»! — закончили мы в унисон и бросились друг другу в объятия.

Мы обнимались, и я думала, что именно этого всегда и хотела. Моя лучшая подруга. Рядом со мной.

Когда мы наконец расцепились, мы просто смотрели друг на друга молча — нам столько всего было нужно сказать друг другу. Затем я увидела, как ее взгляд скользнул за меня. И я знала, почему.

Я знала, что Маркус и Хоуп разговаривали по телефону, и она отвечала за то чудо, которое свело нас вместе. Я свято верила в то, что она хочет, чтобы мы были вместе. Но я все же беспокоилась по поводу того, что произойдет, когда мы впервые соберемся втроем? Будут ли они смотреть друг на друга, как соперники? Или как враги? Или хуже?

Но затем все мои переживания, страхи, беспокойства схлынули под напором одного простого движения.

Хоуп протянула руку:

— Привет, Маркус.

Маркус протянул руку:

— Привет, Хоуп.

Я стояла на траве, глядя, как Дарлинги щебечут с Флюти, мои лучшие друзья пожимают друг другу руки, и меня охватило блаженное спокойствие. Впервые в жизни я не думала о том, что случится в следующую секунду, минуту, час, день, неделю, месяц, год. В этот момент я была там, и мой мир наконец-то, пусть и на короткий миг, стал совершенным.

И я была счастлива. Отчаянно, восхитительно счастлива.

ВЫПУСКНАЯ РЕЧЬ ДЖЕССИКИ ДАРЛИНГ

МИРОВОЕ ОТКРОВЕНИЕ: ОППОЗИЦИЯ МИРИТСЯ С ПАЙНВИЛЛЕМ

Я готова поспорить, что многие из вас думают, что я сейчас выдам парочку антипайвилльских диатриб[4], которые я обычно публиковала в школьной газете, пока мне не отключат микрофон. Должна признать, что я хотела использовать эту возможность, чтобы выразить свою, зачастую противоречащую общепринятому мнению, точку зрения благодарной аудитории, поскольку в течение всех этих лет я не могла этого сделать.

Но я не собираюсь так поступать. Я уже достаточно выпускала пар по поводу происходящего в школе. А чего я не сделала, так это не призналась в том, что опыт обучения здесь был весьма ценен для меня, и Пайнвилльская школа оказалась для меня выгодным вариантом.

За прошедшие четыре года я хотела только одного — сбежать из этого места. Я не могла дождаться, когда же закончу учиться, пойду в колледж и окажусь в реальном мире, который существует за пределами Пайнвилля. Я жаждала очутиться там, где могу быть свободна от социального беззакония и тинейджерских банальных истин, которые царят здесь.

Но вы хотите услышать от меня нечто из ряда вон выходящее? Не думаю, что я переменила свое мнение об обучении в этой школе. Как не изменила свою точку зрения и на менее радостные вещи — отъезд моей подруги или смерть бабушки. Если вы сидите рядом с двумя людьми, у которых прямо сейчас начнется сердечный приступ, это, без сомнения, мои родители, а моя речь, возможно, шокировала их донельзя.

Без сомнения, Пайнвилль был бы более приятным местом без всех этих интриг, карьеристов и сплетен. Но Джессика Дарлинг, стоящая сегодня перед вами, наглядно демонстрирует, какой можно выйти из всех этих передряг. Если бы что-то изменилось, я бы свернула налево, а не направо, — и кто знает, кем бы я была в этот момент. Но я признаюсь вам: я себе нравлюсь. Мне по душе человек, в которого я превратилась, и я знаю, что моя эволюция еще не закончена.