Вторая попытка

— Нет, нет, нет, нет, — говорила она, перебирая вешалки, пока не добралась до тайных глубин гардероба, где висели шмотки, которые я не надену никогда в жизни.

— Мам, — сказала я, — там ничего н…

— Вот это просто прелесть! — сказала она, вытаскивая один из нарядов, доставшихся мне от Бетани: темно-серый костюм в пластиковом чехле.

— Ни за что! — взвизгнула я. Меня до чертиков напугала перспектива быть похожей на клерка с Уолл-стрит. Неработающая домохозяйка, которая периодически подрабатывает на Уолл-стрит.

— Джесси, — сказала мама. — Это же от Барни. Очень дорогой и великолепно сшитый костюм. Тебе повезло, что сестре не подошел этот цвет. — Она хмыкнула. — Забавно.

Ничего забавного.

— С ее стороны было очень мило подарить его тебе, и поскольку ты немного поправилась, он должен сидеть как влитой.

— У меня уже есть стипендия, мам, — возмутилась я. — Я не понимаю, почему должна одеваться так, чтобы произвести впечатление.

И тут моя мать пустилась в воспоминания о том, как устраиваются чаепития в доме мисс Сьюзен Петрон, блестящей выпускницы Пьедмонта 1986 года. Теперь она — преуспевающий адвокат, и если я не поступлю в Пьедмонт, она сможет наилучшим образом помочь мне устроиться на работу, и бла-бла-бла.

— Второго шанса произвести первое впечатление не бывает.

Мне нравится, когда моя мама изрекает коммерческие истины.

— Мам?

— Да?

Еще одна прекрасная возможность исповедаться насчет Колумбии.

— Ничего.

Верно. Я сдалась и напялила этот колючий, тесный до боли костюм. Сдрейфила.

— Ты выглядишь настоящим профессионалом, — сказала мама, оглядывая меня.

Да уж, очень важно выглядеть профессионалом, когда единственная работа, обозначенная в резюме, это подавать жирные закуски и пиво упитанным кретинам в забегаловке «Уолли Ди» на побережье. Господь наш Иисус. И как я позволила себе вляпаться во все это?

Мы приехали в Ошенхед, классический американский кукольный городок на самом побережье, ничего особенного. Мисс Сьюзен Петрон жила в одном из огромных домов с окнами от пола до потолка, откуда открывался великолепный вид на кремовый песок и пенный прибой. Частный пляж, никаких окурков, пивных банок и оберток от мороженого.

Не приходится и говорить, какое впечатление это произвело на мою маму.

— Представляешь, сколько это стоит? — спросила она. — По меньшей мере, три миллиона.

Также не приходится говорить, что я единственная как дура вырядилась в костюм. Все в комнате были одеты в легкие цветастые платья пастельных тонов, одна я — как лесбиянка на масленичном карнавале. Поэтому я решила вести себя совершенно не по-лесбийски.

— А почему здесь нет мальчиков? — нарочито громко спросила я.

— Это чаепитие для девочек из колледжа Вестлейк при Пьедмонтском университете, — ответила мисс Сьюзен Петрон, высокая тощая женщина с тщательно уложенными волосами, изящными украшениями и высокомерной манерой держаться.

— Но в Пьедмонте обучение совместное…

— Действительно, — оборвала мисс Сьюзен Петрон весьма авторитетным тоном, словно в суде. — Однако одно из величайших преимуществ Пьедмонта — система раздельного проживания, предоставляющая все плюсы роста и развития в исключительно женском окружении.

— О, — отозвалась я, слабо припоминая, что нечто подобное читала в их брошюрке в прошлом году. Сейчас, когда я была сыта по горло мужчинами, такая тема была очень к месту.

— Собираемся в круг, леди, — объявила она, — и я объясню вам все преимущества раздельного проживания — одного из самых малоизученных компонентов обучения в Пьедмонтском университете.

В течение следующего получаса она распиналась о том, что в кампусе Пьедмонта лица разного пола живут раздельно, словно в летнем лагере, когда мальчики с девочками обитали на разных берегах озера — мальчики из Пьедмонтского колледжа, девочки из Вестлейка. У них разные общежития, студенческие советы, но обучение тем не менее совместное. Согласно мнению мисс Сьюзен Петрон, грандиозное преимущество раздельно-совместного проживания-обучения состоит в том, что женщины живут и работают без «давления патриархата».

Вот это точно смахивает на псевдофеминистское дерьмо, которое исповедует Мэнда. Я никогда не понимала девиц, которые верят в то, что единственный способ для женщины добиться чего-либо — это исключить мужчин из жизни. Не поймите меня неправильно, наличие У-хромосомного набора не означает полного дебилизма. Но как мы сможем оставить след в истории, если отвергнем половину населения Земли? Это как Пол Парлипиано говорил по поводу ЛПКУ: лучший способ изменить систему — это работать в ней. (Он должен гордиться мной! Меньше трех недель до Марша Змей! Йеххху!)