Вторая попытка

Рожественский смачно выругался, образно представив, как выводят его из здания ГМШ. Нет, лучше снова в Цусиму пойти, чем объяснять «дохтурам», что он не спятил, и до начала войны с «макаками» осталось девять месяцев — срок зарождения и вынашивания женщиной новой жизни. И тут увидел в шкафу иконку Николая Угодника — морякам такие частенько дарят. Не ожидал от себя, что остановится перед ней как вкопанный, и начнет истово молиться — чего никогда у себя в кабинете не делал. Сейчас искренняя религиозность не в почете, все бравируют моральной распущенностью, но он сейчас полностью уверился в происходящем, которое могло случиться только по его высшей воле, и никак иначе.

— Спасибо тебе, господи, что дал мне грешному вторую попытку. Теперь постараюсь правильно ей воспользоваться…

Слова оборвались, голос дрогнул — как воспользоваться случившимся Зиновий Петрович не знал. Именно как, а то, что придется действовать совсем иначе, чем прошлый раз, в том не сомневался, уже зная происходящее, вернее то, что случилось, то есть произойдет — мысленно себя поправил. И уже стараясь не ковылять, дошел по мягкому ковру до шкафчика, и, открыв дверцу, задумался. На флоте пропустить чарочку было не зазорно, все прекрасно знали норму, которую дозволено принять как мичману, так и адмиралу. Но если первым полагалось вино, то он мог выбрать и покрепче напиток, и никто в том его не укорит, дело привычное.

Плеснул в серебряную стопку французского коньяка из пузатой бутылки, стекло которой было украшено завитками, и выплеснул содержимое в рот, уловив легкий яблочный аромат. Задумался на минуту, испытывая блаженство от принятого втуне, и тут же повторил действие. Закрыл дверцу и постоя немного, чувствуя, что от сердца потихоньку отлегло.

— Девять месяцев, еще девять месяцев…

Бормоча себе под нос, Зиновий Петрович возвратился обратно в просторный кабинет, мельком глянув в окно — за блестящим стеклом буйствовала весна, солнце щедро разбрасывало свои яркие лучи. А вот ему теперь отдых без надобности — война неумолимо надвигается, но о том что «макакам» отдадут на растерзание клочки знамен империи (как выразился один из поэтов — утопить бы всех этих шутов) никто еще не догадывался. Так что если он уподобится «Кассандре» никто не поверит, а государь особенно. Нужно исподволь подготовиться, и желательно вовлечь в это занятие значимые персоны, причем так, чтобы ни у кого из них не возникло лишних вопросов. И начать нужно с собственных помощников, вернее первого из них, чья нерасторопность не позволила усилить порт-артурскую эскадру спешно высланным подкреплением, а ведь приди броненосец «Ослябя» с крейсером «Аврора», вместе с «Цесаревичем» и «Баяном», как мыслилось изначально, к берегам Квантуна, ситуация могла бы быть чуть лучшей для русского флота. Однако не переломной — один лишний корабль линии не играет решающей роли в бою эскадр, но определенное воздействие своими десятидюймовыми пушками оказать вполне может.

— Верх недомыслия отозвать броненосцы на ремонт, и к оному не приступать. И как такое деяние наших чухонцев понимать прикажите⁈ Это у них по недомыслию, но вряд ли не могут понимать всю пагубность последствий столь вопиющей глупости и нерадения⁈

Рожественский выругался — «адресат» у него имелся, вернее сразу два, в лице обрусевших шведа и финна. Первый из них был его непосредственным начальством — утвержденный в должности управляющего Морским министерством вице-адмирал Федор Карлович Авелан, протеже великого князя Алексея Александровича. «Августейший» генерал-адмирал делами не любил заниматься, как и почти все представители Дома Романовых, хотя во флотских проблемах разбирался, но старался в них не вникать. При нем Авелан семь лет «исполнял обязанности», при этом будучи одновременно и начальником ГМШ — сам разрабатывал планы и проводил их в жизнь.

Второй являлся его собственным подчиненным, заведующим морским ученым отделом ГМШ, контр-адмирал Вирениус, вот уже два года находящийся на этой должности. Именно Андрей Андреевич «проводил» обратный переход эскадры Чухнина с Дальнего Востока, совершенно не нужный, и даже вредный. Но оправдания, что никто не знал, что война начнется быть, не может — три броненосца были уведены, а это резко ослабило Тихоокеанскую эскадру. И что скверно — корабли пришли в прошлом году, а к их ремонту до сих пор не приступили, ссылаясь на отсутствие денег в казне…

Броненосцы 2-й Тихоокеанской эскадры уходят в бессмертие…

Глава 2