Вторая попытка (СИ)

Сам Зиновий Петрович, не мудрствуя лукаво, взял прежнее задание, только ввел коррективы — увеличил водоизмещение до восьмисот тонн, скорость хода до 27 узлов при дальности плавания в две тысячи миль. Зная по опыту войны, что калибр противоминной артиллерии должен быть не меньше четырех дюймов с увесистым фугасным снарядом, прежнее вооружение из двух 75 мм и полудюжины 57 мм орудий было решено заменить на что-то более серьезное калибром в самом начале. В том, что германские верфи легко справятся с заданием, он нисколько не сомневался, зная, что те уже имеют в «загашнике» подобные проекты.

— За турбинами и нефтяным питанием будущее, Федор Карлович, и постройка таких кораблей для нас крайне необходима. По крайней мере, в боевых условиях, на войне, отработаем механизмы, получим должный опыт. А сейчас важно не упустить времени — пока генерал Куропаткин в Японии, а там время на возвращение и переговоры дипломатов, еще раз переговоры, месяцев пять-шесть и пройдет. Мы должны успеть за это время перебросить все броненосцы, которые смогут отправиться в плавание…

Минные крейсера типа «Доброволец», строились для войны с японцами, и там бы, несомненно, проявили себя, но на оную опоздали. А в мировой войне, которую позже нарекут «первой», они уже являлись устаревшими, и не шли ни в какое сравнение с турбинными «новиками»…

Глава 14

— Государь, я исходил из того, чтобы с наибольшей экономией казенных денег, сделать эскадренные качества наших кораблей линии намного лучше, а их способность выстоять в бою против японских броненосных кораблей станет заметно выше. Но первое дело — убрать перегрузку всеми допустимыми мерами, она замедляет ход, снижает остойчивость, ухудшает маневренность. А это очень плохо, государь, и чревато в сражении нехорошими последствиями, вплоть до гибели корабля.

Рожественский говорил четко, выделяя слова, словно стоял на мостике броненосца и докладывал флагману, в роли которого сейчас выступал «самодержец Всероссийский», каким Николай Александрович не являлся — слишком был «стиснут» со всех сторон различными придворными группировками, во главе которых были представители правящей династии. А это означало много, ведь со времен гвардейских мятежей царям было давно известно, что их власть ограничена «удавкой на шее». И последний такой случай, произошедший три четверти века тому назад, ясно показывал, что будет, если…

— Я внимательно прочитал вашу докладную записку, Зиновий Петрович, и одобряю предложенные вами меры. Хотя, не скрою, меня пытались отговаривать, говоря, что вы паникуете напрасно, и таких пожаров, подобных тем, что бушевали на испанских и китайских кораблях, у нас не произойдет. Но я специально посмотрел, что корабли эти были построены по английским, итальянским и германским образцам, а принц Генрих отписал, что на кайзерлихмарине дерева вообще нет как такового на кораблях.

Молодой император (всего то 34 года, в сыновья годится 55-ти летнему адмиралу) отложил в сторону одну из бумаг, а таких на столе было во множестве, и внимательно посмотрев на Рожественского, добавил:

— Меня многие убеждают, что войны с японцами не будет, и потому не следует ассигновать дополнительные средства. Даже если война с Японией и начнется, мы, используя громадное превосходство в людях и кораблях, легко добьемся победы и подпишем мир в Токио. Потому мне интересно узнать ту точку зрения, которой придерживаетесь вы, Зиновий Петрович. Говорите честно — я могу вам доверять, вы уже показали свое рвение и умение, честно служите нам, не жалея сил.

— Я моряк, ваше величество, и не раз смотрел смерти в лицо. Но говорить вам буду, что на душе сейчас лежит, и отчего я стараюсь сделать больше, чем в моих силах, — Рожественский старался смотреть честно и смело, прекрасно понимая, что убедить императора можно только так — дать ему возможность выбирать между хреновыми вариантами, среди которых затесался лишь один хороший. Доказывать и убеждать не стоит, человек всегда легче поддается чужому влиянию, если перед ним ставят выбор — у него просто возникает ощущение, что он сам решил, что делать.

— Если война начнется в течение ближайших трех-четырех месяцев, мы потерпим горчайшее поражение, так как не сможем уже без больших проблем перебросить морем броненосцы. Если через полгода, у нас будет шанс переломить ситуацию в свою пользу, сосредоточив хотя бы равные по силе эскадры. Самый оптимальный срок год — тогда есть приличные шансы победить неприятеля, ибо мы успеем создать на морском театре значительное превосходство в силах. И вырвем победу, хотя совсем не так, как говорили вашему величеству. Вернее, совсем не так!