Вторая Пуническая война

К чести карфагенского правительства, оно своевременно оценило опасность, угрожающую Испании после разгрома Гасдрубала: «Из Карфагена ему отправили в качестве пополнения 12 тысяч пехоты, 4 тысячи конницы и 20 слонов» (Eutrop. III, 11). Вообще, рассуждения о том, что власти Карфагена не отказывали в помощи Ганнибалу и занимались откровенным саботажем, являются лживыми и надуманными. Факты свидетельствуют о том, что в правительстве внимательно следили за положением на фронтах и старались оперативно на них реагировать: «Магон, брат Ганнибала, собирался переправить в Италию двенадцать тысяч пехотинцев, полторы тысячи всадников, двадцать слонов и тысячу талантов серебра под охраной шестидесяти военных судов, когда в Карфаген пришло известие: в Испании плохо – почти все народы этой провинции отпали к Риму. Были люди, желавшие, чтобы Магон бросил думать об Италии и повернул в Испанию, когда блеснула внезапная надежда вернуть Сардинию» (XXIII, 32). Теперь, помимо Италии, Испании и Сицилии, пунийцам предстояло воевать и на Сардинии. Я уже отмечал, что людские ресурсы Карфагенской державы не позволяли государству одновременно усиливать армии на всех стратегических направлениях. Как следует из текста Ливия, в правительстве существовали разногласия по поводу того, куда посылать подкрепления. Но ситуация в Испании действительно была критической, и именно поэтому все средства карфагеняне направили туда, а не в Италию. Дело здесь не в ненависти властей Карфагена к Ганнибалу, а в стратегической целесообразности.

Но версия о том, что Ганнибал в одиночку боролся против Рима, продолжает жить. Тит Ливий приводит слова великого полководца, сказанные им после получения приказа из Карфагена о возвращении в Африку: «Уже без хитростей, уже открыто отзываются от меня те, кто давно уже силился меня отсюда убрать, отказывая в деньгах и солдатах. Победил Ганнибала не римский народ, столько раз мною битый и обращенный в бегство, а карфагенский сенат своей злобной завистью» (XXX, 20). Красиво и эмоционально, но не более того. Можно с уверенностью ответить на вопрос, откуда данная версия вообще появилась на свет. Запустили её в оборот сами карфагеняне, а впоследствии она прижилась, потому что понравилась историкам. Дело в том, что когда карфагенская армия была разгромлена на Великих равнинах легионами Сципиона Африканского, пунийцы спешно отправили в Рим посольство заключать мир. Карфагенские уполномоченные сделали в сенате примечательное заявление: «виноват в этой войне один Ганнибал; карфагенское правительство ни при чем; он перешел не только Альпы, но даже Ибер без приказания сената; он самовольно начал войну с римлянами и еще до того с сагунтинцами; а сенат и народ карфагенский до сего дня не нарушили договор с Римом» (XXX, 22). Объявляя Ганнибала главным виновником войны, послы просто исходили из сложившейся ситуации. Легионы Сципиона находились в Африке, а защищать Карфаген было некому. Армия Ганнибала в это время воевала в Италии, а вернется она домой или нет, было тогда неизвестно. Мир был необходим любой ценой, и поэтому пунийцы говорили разные глупости, лишь бы отвести беду от своей страны. Вот и вся легенда. Недаром Полибий написал о карфагенянах, что «в течение семнадцати лет они вели войну согласно намерениям Ганнибала и кончили ее только тогда, когда истощены были последние средства и опасность угрожала их родному городу и самому их существованию» (III, 8). Против Римской республики воевало государство, а не один человек.