Вторая Пуническая война

Сципиону предстояло решить судьбу трех сотен испанских заложников, волею случая оказавшихся в его руках. Публий приказал привести к нему этих людей и объявил, что бояться им нечего и скоро он их всех отпустит по домам. Затем он призвал к себе находившихся в его войске испанских вождей и разрешил им забрать своих соплеменников из числа заложников. Также он разослал гонцов к иберийским племенам, чьи представители раньше были в почетном плену у карфагенян, а теперь оказались в руках римлян. Сципион просил прислать в его ставку посланцев, чтобы забрать заложников. Так процесс выглядит в изображении Тита Ливия. Но Полибий добавляет существенную подробность, которая в корне меняет эту идеалистическую картину. Дело в том, что Сципион повелел заложникам написать домой письма и рассказать родным, что они живы и здоровы. А в конце послания сделать приписку, что «римляне желают отпустить всех их невредимыми по домам, если только их родные вступят в союз с римлянами» (Polyb. X, 18). Вот и всё благородство. За внешним блеском в очередной раз скрывается холодный расчет и трезвый взгляд на ситуацию в регионе. Во избежание возможных недоразумений Публий приставил к знатным испанкам охрану, а её начальник отвечал за безопасность женщин лично перед командующим.

Знаменитая история о том, как Сципион поборол искушение и возвратил жениху невесту, также вызывает определенные сомнения. Суть дела такова: легионеры привели своему полководцу испанскую пленницу редкой красоты, но Публий, вместо того чтобы предаться увеселениям в её обществе, стал вести с красавицей задушевные разговоры. Расспросил о родных и близких, а когда узнал о том, что у неё есть любимый человек по имени Аллуций и вовсе растрогался. Недолго думая, полководец отправил гонцов за женихом и родителями пленницы, а затем в торжественной обстановке вручил невесту Аллуцию. Богато одарив влюбленных, Сципион отпустил их домой, а вскоре благодарный испанец вернулся в римский лагерь и привел с собой 1400 конных кельтиберов. Так излагает эту историю Тит Ливий (XXVI, 50). Художники различных эпох неоднократно увековечивали на холсте эту знаменитую сцену, где Сципион возвращает красавицу-испанку жениху

Несколько иначе она звучит в исполнении Валерия Максима: «В возрасте двадцати четырех лет Сципион захватил Карфаген в Испании и получил, таким образом, благоприятные предзнаменования для захвата большого Карфагена. Заложников, которые были захвачены пунийцами, он принял под свою власть. Среди этих заложников была взрослая девушка исключительной красоты. И вот он, человек молодой, победитель, узнав, что она происходит из известного кельтиберского рода и обручена с Индибилисом, знатнейшим среди кельтиберов, вызвал ее родителей и невредимой передал жениху. И даже золото, приготовленное для ее выкупа, он добавил к ее приданому. Великодушием и благородством он добился того, что Индибилис обратил души кельтиберов к Риму и отплатил таким образом за это благодеяние» (IV, 3. 1). На первый взгляд никакой разницы в изложении этой истории у Тита Ливия и Валерия Максима нет, за исключением имени жениха. Но это не так, разница есть, и притом принципиальная. Потому что одно дело, если симпатичная испанка изначально была среди заложников, и совсем другое дело, если легионеры действительно поймали её неизвестно где и как пленницу привели к Сципиону. Если всё было так, как пишет Валерий Максим, то действия Публия продуманы и дальновидны. Если придерживаться версии Тита Ливия, то всё это напоминает глупый американский фильм с глупым хеппи-эндом, где в конце все друг другу глупо улыбаются и громко хлопают в ладоши.