Вторая Пуническая война

Но он не собирался поступаться своими принципами. Хотя народ поддержал предложение сената о новых консулах, Марк отказывался от должности и открыто издевался над римлянами. Он заявил прямо и честно: «его не пожалели, когда он ходил в одежде отверженного, а теперь, против его воли, предлагают ему белую тогу кандидата, смешивая почет с наказанием. Если они считают его честным человеком, то почему осудили, как бесчестного преступника? Если они признали его виновным, то почему, сочтя его первое консульство своей ошибкой, вверяют ему второе?» (Liv. XXVII, 34). Сенаторы не на шутку переполошились и стали укорять упрямца за резкие высказывания, но Марк попросту не обращал на них внимания. Однако, несмотря на все его демарши, Ливий вместе с Нероном был избран консулом. Казалось, что теперь он успокоится, но не тут-то было!

Марк Ливий не собирался прощать былые обиды Гаю Клавдию и всячески демонстрировал свою ненависть к нему. Свои перспективы относительно совместной работы с Нероном Марк обозначил ясно и недвусмысленно: «незачем мириться… он будет действовать осмотрительней, чтобы его неудачи не возвеличили сотоварища-недруга» (XXVII, 35). Как следствие, сенат столкнулся с проблемой, которую сам и породил. Народ волновался, не зная, чего теперь ожидать от своих избранников и как вообще они будут исполнять свои обязанности. С большим трудом «отцам отечества» удалось заставить консулов отложить взаимную вражду до лучших времен и заставить их заниматься государственными делами без ущерба для страны. Немалую роль в этом примирении сыграл огромный авторитет Квинта Фабия Максима Кунктатора, выступившего инициатором примирения.

Хотя некоторые меры предосторожности во избежание возможных недоразумений сенаторы приняли, отказавшись от обычной жеребьевки и назначив каждому консулу провинцию. Воевать им предстояло в разных концах Италии – Нерону на юге против Ганнибала, а Ливий должен был сразиться на севере с армией Гасдрубала. Интересы Гая Клавдия и Марка Ливия при этом не пересекались, их провинции не соприкасались, и «отцы отечества» надеялись, что конфликтов удастся избежать. Ливий должен был взять под своё командование либо легионы, стоявшие в Цизальпинской Галлии, либо войска, находившиеся в Этрурии. Его коллеге предписывалось набрать в Риме новые легионы и принять командование над войском одного из погибших консулов – Марцелла или Криспина.

К этому времени слухи о том, что Гасдрубал с огромным войском идет в Италию, пугали и будоражили Рим. Прибывшие из Массилии разведчики докладывали о том, что карфагенский полководец нанимает на службу галлов, которые охотно идут под его знамена. У Гасдрубала много денег, платит он щедро, и войско его растет с каждым днем. И как только наступит весна, карфагеняне перейдут Альпы. Римлянам повезло, что зимой путь через горы непроходим, иначе армия Гасдрубала уже была бы в Северной Италии. Тревожные вести приходили и из Этрурии, где с местное население с нетерпением ждало прихода карфагенян. В этой атмосфере всеобщего страха и неуверенности вступили в должность Марк Ливий и Гай Клавдий Нерон.

Опасность была крайне велика, от сената и консулов требовалось принятие экстраординарных мер. И они на них пошли. Тит Ливий очень точно сумел показать собранность и целеустремленность сенаторов, стремящихся любой ценой достигнуть победы над врагом. Историк пишет, что перед вторжением Гасдрубала ситуация с набором в войска была критическая, поскольку годной к военной службе молодежи уже не хватало (Liv. XXVII, 38). И тогда консулы решили призвать в легионы жителей приморских городов, освобожденных от воинской повинности. Раньше такого никогда не было. Поэтому в Рим направились делегации из Остии, Альсия, Антия, Анксура, Минтурн, Синуэссы и Сены Галльской. Возмущению членов делегаций не было предела, они яростно доказывали в сенате, что никто не может ущемлять их права. Но все усилия оказались тщетными. «Отцы отечества» постановили, что всё останется так как есть, и только жителям Остии и Антии было сделано послабление. И то вся местная молодежь была вынуждена подтвердить под присягой, что, пока враг находится на территории Италии, никто не проведет больше тридцати ночей за пределами городских стен (Liv. XXVII, 38).