Вторая радуга

— Не форма, — покачал головой Лысый, — и готовят не диверсантов. До конкретных ответов вы пока не доросли, но наши ученики иногда попадают в ситуации, где их жизни угрожает реальная опасность. Задачи наши научные, но среда, в которой можно оказаться при их решении, бывает весьма враждебной. Поэтому скрытность, маскировка и самозащита — обязательные элементы подготовки. Пока я не могу пояснить вам свои мысли ни одним конкретным примером, для этого надо заслужить хотя бы красную повязку.

Женька недовольно вздохнул, а Мариэтта сварливо уточнила:

— Надеюсь, нам в дальнейшем никого резать-убивать не придётся?

Директор сухо ответил, что этого он гарантировать не может. Вся подготовка для того, мол, и ведётся, чтобы сохранить свою жизнь без применения крайних средств, но без них обойтись удаётся не всегда.

— Вы понимаете, что речь сейчас идёт о редчайших случаях, с которыми могут — только могут — столкнуться наиболее успешные школьники. В конце концов, можно и на рынке Абакана на нож хулигана нарваться…

Игорь заметил, что физической самозащите их пока и не учат. Да и вообще, к походу они были не готовы, не готовы даже физически.

— Припомните, что написано над входом в школьное здание? Готовность к действию — не так ли? — числится вторым уровнем достижения. Вот и тренируйте её! В башне есть спортзал, по вашему желанию найдутся инструкторы, сможете по горам сутки напролет лазать, если такое желание возникнет…

Вопросов больше не было, и Лысый попросил остаться Аникутину и Харламова, а остальных отпустил.

— Ну, что, молодые люди, получится у нас группа? — он посмотрел на юношу, хмыкнул себе в усы и уставился на Ольгу. — Да понимаю я, что рано такой вопрос задавать. Но и меня поймите: уже собранную группу, если она успела как-то сработаться, распустить очень непросто. Даже если группа эта никуда не годится. А вашу группу сейчас распустить легче легкого: три-четыре похода в других составах — и всё, готово, вы и сами забудете друг друга.

Ольга пожала плечами и промолчала. Промолчала она и мысленно, и директор понял её не хуже Ермолая. А юноша ответил, что он полностью уверен в Лёшке, Игоре и Сашке. Да и братья с Галкой — товарищи надёжные, от них он никакого подвоха не ждал. А трудности, скорее всего, начнутся тогда, когда станет ясна истинная цель подготовки команды.

— Вот когда все красные повязки заслужат, — изрёк директор, — тогда и поговорим в открытую. Если что, нескольких кандидатов для вашей группы мы подберем без труда. У нас больше половины учеников вообще ни в какие группы не годятся, но хватает и таких, для которых просто не нашлось подходящей команды.

Они немного помолчали, потом Селиванов вынул трёхцветную повязку из кармана пиджака и протянул Аникутиной:

— С этого момента ты заодно и инструктор. Но лучше эту повязку надевать только во время исполнения служебных обязанностей…

Директор поднялся, показывая, что разговор окончен. Харламов поднял руку. Ольга, несомненно, уже уловившая ход его мыслей, быстро вышла из класса. Стараясь скрыть разочарование, вызванное её уходом, юноша спросил:

— Юрий Константинович, мои способности в жилом доме как-то резко гаснут. В чём причина?

— На верхнем этаже жилого дома, а также в преподавательском доме налажена система подавления способности воспринимать чужие мысли. Она не абсолютна, но позволяет подобным тебе расслабиться. К тому же во сне никто из учеников мыслезащиту поддерживать не умеет, а сны нам следует защищать даже больше, чем бодрствующее сознание.

Возвращаясь в жилой дом, юноша припомнил: Мариэтта что-то говорила о том, что на первом этаже селят не совсем надёжных учеников. Он-то полагал, что их там пытаются воспитывать холодом! А речь шла о более серьёзных вещах. Ведь не только он не мог ощущать переживания своего соседа по комнате и всех других учеников на этаже; его мысли тоже для всех оставались тайной. А мысли Мариэтты… Он тут же припомнил, что её мысли тоже никто воспринимать не мог — у девчонки был врождённый блок. Зато у Женьки такого блока не было, и его сны могли поведать о его глубоких переживаниях куда больше, чем смог бы рассказать он сам.

И ещё одно обстоятельство не то чтобы мешало — нет, оно его прямо скажем, радовало, но при этом и беспокоило своей непонятностью. Мысли Ольги он мог воспринимать, даже находясь в жилом доме. И когда она возвращалась к себе, в защищённое от восприятия мысли здание, это ничуть не влияло на установившуюся между ними связь. Чтобы убедиться в этом, Харламов сосредоточился и послал ей мысленный вопрос, сформулировав его как можно чётче. Ответ пришел мгновенно, как будто Ольга, не отвлекаясь, бросила в его сторону пару слов.